Марина Комарова - Практика на Лысой горе

– Это почему?

Дурацкий вопрос. Нравится здесь, нравится. Наверно, нигде больше такого университета и не найти! И персонал, и студенты, и даже Бесенька!

– Нравится, – чуть пожал я плечами. – Хочу тут работать дальше. Не нужно мне никаких повышений.

– Чугайстрин, да вы горде-е-е-ец, – довольно протянул он, прищурившись. Правда, ничего недоброго в этом прищуре я не заметил. – Допустим, я не против. Но что скажем Виктору Сергеевичу? Человек-то старался… в смысле, злыдень.

Хотелось сказать, что пусть сам расхлебывает заваренную кашу, однако тут же прикусил язык.

– Павел Константинович, – вкрадчиво произнес я, видя, как тут же он насторожился. – А почему б нам не отдать это место еще одному человеку, который пострадал не меньше меня в этом деле.

Вий-Совяцкий приподнял бровь:

– Кому же?

– Кириллу Громову, – не раздумывая, ответил я. – Он ведь помог вытащить нас из Лысогорья.

На самом деле это не так, Кирилл признался, что его петля не сработала, но упускать возможность было глупо. Главное – нахальный вид.

Вий-Совяцкому явно такое предложение не понравилось. Однако возражать он пока что не спешил.

– Знаете, Чугайстрин, – наконец соизволил он заговорить, – мне решительно не нравится ваша идея. С другой стороны… не могу отрицать, что в ней есть свой резон. Поэтому… я подумаю.

– Нет, Павел Константинович, пожалуйста! Я хочу работать именно здесь. А еще… А еще я, кажется, влюбился в вашу внучку.

Вий-Совяцкий посмотрел на меня леденящим взглядом. Господи, да что я такое несу вообще? Разве так об этом говорят? Сейчас же сожрет с костями и не подавится.

Я почувствовал, как взмокли ладони, и трижды проклял себя за неумение держать язык за зубами.

– А вы, Андрей Григорьевич, – почти ласково произнес он, – сделайте так, чтобы не казалось. Даю месяц. Свободны.

– Так точно, – выпалил я и, не дожидаясь разрешения, выскочил из кабинета.

И только там, прижавшись к прохладной стене и вытирая ладони о брюки, осознал, что на этот раз действительно вляпался. Рядом с Виевой внучкой всякие злобные баньши отдыхают!

Синий трамвайчик, сердито позванивая, объехал Соборную площадь. Звезды драгоценностями вспыхивали на черном бархате небосвода. Ветер бил в лицо, трепал волосы, наполнял грудь гудящим восторгом.

– А по небу тоже можно? – спросила я, что было силы вцепившись в сиденье.

– А то как же, – важно ответил Трамвайщик, поглаживая свернувшегося у него на руках Дымка.

Мольфарский кот увязался за мной, когда я втихаря выбиралась из общаги, чтобы покататься на полтавском трамвайчике. Радовало, что он размерами снова походил на нормального кота – Андрей Григорьевич отыскал какое-то нормализующее заклятье.

Конечно, можно сказать, что в Полтаве, как и многих других городах, трамваев нет давным-давно. А вот и неправда! Есть! Просто обычные люди их не видят. Каждый Трамвайщик бережет город от злых сил, а едва заметит что-то нехорошее, тут же испускает такую трель, что сам Городовой тут же приходит на помощь.

Катались мы уже не первую ночь. Я устроилась на мягком темно-коричневом сиденье, подперев щеку кулаком, внимательно рассматривая пролетающие мимо звезды. Тут чувствуешь себя маленьким ребенком, оставив позади все беды и заботы.

– Мы все умеем, – гордо заявил Трамвайщик, и Дымок оглушительно заурчал. – Да и раньше умели, – задумчиво произнес он, – даже когда Стольный нам не помогал.

Трамвайщик вынул что-то из кармана, размером с большую пуговицу, и покрутил пальцами.

– А как он теперь помогает? – полюбопытствовала я.

– Энергией делится, покровительство дает, чары сплетает, – сообщил Трамвайщик и вдруг вложил предмет мне в ладони. – Держи.

Кожу легонечко защекотало. Хм, и впрямь пуговица – прозрачная, зеленая, с едва заметными золотистыми блесточками. Хихикнув, я попыталась сжать руку, но пуговицу окутал туман. На миг показалось, что на моей ладони оказался маленький череп, а глаза его испускают холодное зеленое пламя.

– Ой! – вскрикнула я. – Что это? А ведь видела такое!

Трамвайщик достал из кармана трубку и принялся набивать ее табаком.

– Затейник наш Стольный, однако, – пробормотал он, – его амулетики сами выбирают себе хозяев. А что форма такая – не пугайся.

– А… А как же вы? – спросила я, взглянув на Трамвайщика. – Амулет же у меня теперь.

– Не переживай, красавица, – усмехнулся он, – я себе на Чумацком Шляхе и не таких еще насобираю!