Майкл Ши - Восьмая нога бога

Готовый к осадным работам титаноплод облачен в огромный рогатый шлем, который защищает его голову с вытянутыми челюстями, и широкий стальной воротник, покрывающий часть спины и плечи. А против давилок – стальных котурнов с когтями – бессильны любые твари, кроме самых крупных отпрысков А-Рака. Эти перескакивали иной раз через доспехи, сминали погонщиков и погружали убийственные клыки в крупы гигантов. Мы, правда, быстро научились окружать титаноплодов отрядами наших копейщиков, которые и насаживали многоногих чудищ, когда те спускались на землю, на длинные мачты-копья, и все-таки продолжали терять и животных, и погонщиков.

Часть плодов мы отрядили сносить здания, которые замыкали юго-восточный угол площади, чтобы проложить дорогу для более массированного наступления, в то время как еще одна фаланга тяжеловесов теснила вражеский клин, давая нам возможность все шире распылять горючие вещества. Наши лучники поливали врага с крыш настоящим дождем из зажигательных стрел, и огненное полукружие горящих трупов, паучьих и человеческих, становилось все шире.

Но и самые яростные наши атаки, и стена огня не могли пока приблизиться к громадному изуродованному саркофагу туши А-Рака, хотя его внешние покровы стали совсем пепельными, точно пламя уже прошлось по нему своим жадным языком, а ноги, искореженные и сморщенные, в точности походили на обугленные лианы и древесные корни, которые оставляет по себе лесной пожар.

Краткий военный совет, который я, Мав, Пандагон и Фурстен провели в полевых условиях, закончился решением удариться в отчаянную импровизацию. Сампций и я с небольшим отрядом лучников для прикрытия прикатили из порта два подвижных грузовых крана и прикрепили к их стропам две телеги с помпами, с которых предварительно сняли колеса. Первосвященник приказал двоим погонщикам заставить своих животных стоять по возможности смирно, и мы погрузили телеги им на спины.

Я, Сампций и наши копейщики повисли на покрытых защитной сеткой боках одного титаноплода, Пандагон и его телохранители оседлали другого, и мы поскакали, трясясь и подпрыгивая.

Вот наш скакун нагнул голову и рогом своего шлема поддел нападающего паука. Тот замолотил ногами и клыками по стальному ошейнику плода, но тут копейщики взялись за мехи, и Сампций окатил чудовищ струей колодрианской аквавиты. От факела, прикрепленного к тележной оси, я зажигал стрелы и посылал их вслед щедрому потоку спиртного так часто, что первая еще не успевала упасть, как вторая срывалась с тетивы и летела за ней. Наконец-то нам удалось засеять поле огня в глубине рядов противника.

Но тут А-Рак содрогнулся так мощно, что вся площадь задрожала вместе с ним – или, точнее, вместе с тем, чем была теперь заполнена его оболочка. Кажется, что-то похожее на яркую вспышку осветило на мгновение ряды его потухших глаз изнутри.

И точно, созвездия мертвых глаз раскололись, и сквозь них на свет полезли холмики, да что там, настоящие курганы новых. Трещина побежала дальше, через головогрудь и брюшную часть тела гиганта, ноги которого меж тем извивались и бешено молотили по воздуху, точно огромные змеи.

Вырвавшееся на свободу существо, которое скрывал до поры могучий панцирь прежнего А-Рака, было раза в полтора больше, так что старая кожа, не выдержав напора, разлетелась в клочья.

Новый А-Рак был черен как ночь и влажно блестел, как свежий деготь. Сквозь эту черноту прорывались то тут, то там малиновые пятна, так что в ярком полуденном свете казалось, будто вся гигантская туша тлеет изнутри. Шестьдесят два глаза, шестьдесят два черных бриллианта, бездонных и мерцающих искрами звезд, точно космос, рядами опоясывали теперь его тело, и каждое гигантское выпуклое око пылало разумной злобой, от которой ручеек ледяных мурашек заструился у меня по спине. Ноги паука удлинились на одну фалангу каждая, и ряды этих новых, барочно-причудливых контрфорсов позволяли ему перемещаться куда быстрее, чем раньше. Узкий конец живота, более обтекаемого, чем прежде, ощетинился целой батареей сопл прядильного органа.

Эти сопла мелькали сейчас туда-сюда с быстротой, неуловимой для человеческого глаза, и выбрасывали сгустки поблескивающего вещества, которое немедленно застывало, превращаясь в полотнища и знамена призрачного шелка. Точно приливные волны, громоздились они одна на другую, заслоняя и заполняя собой небо, пока чудовище раскачивалось из стороны в сторону, и нависали над нами, пронизанные сиянием того самого светила, которое тщились затмить, так что мне даже почудилось, будто я вижу заломленные бесплотные руки и страдальчески искаженные лица, нопроверять, так ли это, было некогда.