Мокша что-то мычит. У него не стыкуется, как это – «можешь все» и «не хозяин»?
– Как во сне? – спрашивает он.
– Вроде того. Ты не обладаешь всей полнотой памяти. Упрощаешься до чего-то главного в тебе. Делаешься наивным и каким-то совсем не хитрым. Как ребенок, который способен вцепиться в яблоко и не отдать, хотя рядом этих яблок полная корзина. Все смеются над ним, а он все равно не может разжать руку, потому что жадничает.
Митяй приникает к щели и долго смотрит на крылатых змеев.
– Смотри, какие они быстрые! – повторяет он. – Слушай… а вдруг из нашего мира змей смог бы нырнуть, вообще минуя болото? Сразу оказаться за Второй грядой? Как считаешь?
– Невозможно. Есть границы миров, есть мертвый мир, есть тоннель. И все три мира повторяют друг друга, – убежденно произносит Мокша.
– Ну не так уж повторяют… – мечтает Митяй. – Может, когда-то повторяли, но теперь только закладки остались на тех же местах. На них как на гвоздиках все держится. Разве в нашем мире есть такие же горы? А Скалы Подковы? И потом – разве в болоте может существовать Вторая гряда и то, что за ней?.. Ну Межгрядье, остатки какие-то – еще туда-сюда.
– То есть ты думаешь… – У Мокши перехватывает дух. Он умеет угадывать идеи Митяя на лету, по двум-трем ключевым словам.
– Ага! Раз в болоте не может того быть, что за Второй грядой, то болото, получается, меньше нашего мира и двушки! Это не только задохнувшийся мир, но и съежившийся. Выходит, если нырнуть где-нибудь у нас за Второй грядой, то можно оказаться сразу за Второй грядой здесь… Но на пеге так не нырнешь! Все равно окажешься где-нибудь в районе тоннеля.
– Почему? – Теперь Мокше уже хочется, чтобы Митяй оказался не прав. Он всегда ищет той правоты, которая ему выгодна и удобна. Не то чтобы специально ищет, а как-то само так выходит.
– Ну смотри… когда ты на пеге ныряешь… пузыри миров – они какие? Круглые! – Митяй чертит в воздухе пальцем. – А шары друг к другу никогда полностью не прилегают! Ну, может, в одном только месте! И пег всегда проходит их в этой кратчайшей точке, где и расположен тоннель… А дракон… кто его знает? Может, он сможет так разогнаться в нырке, что из нашего мира сразу скользнет на двушку, да еще за грядой, а болото вообще проскочит там, где никакого болота нету, потому что оно съеженное!
Митяй смотрит на Мокшу торжествующими глазами.
– Тогда почему драконы здесь не ныряют? Ну чтобы у нас оказаться, минуя болото? – коварно спрашивает Мокша.
Митяй недоверчиво слушает, а потом начинает хохотать:
– Ты что, серьезно? Нырок – это только из нашего мира! Наш мир не плотный! Этот мир – плотный. Если мы у нас разгонимся на пегах и помчимся к земле, то сумеем приобрести плотность и оказаться в Межмирье. Так?
– Ага, – соглашается Мокша, не понимая, к чему Митяй клонит.
– Вот то-то же! А если разгонимся и врежемся в землю здесь, что от нас останется?
– Кучка костей! – признает Мокша, вытирая со лба пот, заливающий ему глаза. – А чтобы проверить, прав ты или нет, нам все равно пришлось бы перетащить дракона через тоннель.
– И то! – соглашается Митяй. – А этого нельзя. Уф! Идем! Надо добраться до воды. Я сейчас сварюсь.
Мокша испытывает досаду и одновременно благодарность. Он понимает, что Митяй едва не сказал: «Ты сейчас сваришься». Сам-то он ничего еще, отлично держится, только раскраснелся слегка, как после быстрого бега.
Глава шестая Письмо турецкому султану
Человек проверяется в минуты, когда все идет НЕ ТАК, как он хочет.
Кавалерия
Афанасий лежал в гамаке и, отталкиваясь пальцами от стены, раскачивался. Над ним нависал конский скелет, кости которого были со знанием дела скреплены медными проволочками. Каркас же, на котором все держалось, был сварной. Среди множества разрушительных талантов Родиона один был созидательный – Родиону нравилась электросварка, а раз нравилась, то и давалась, потому что в жизни как-то так все хитро устроено, что то, что тебе нравится, то тебе и дается. Даже Кузепыч, мало кого хваливший, рассмотрев калитку, которую Родион сварил из частей старого токарного станка, стоявшего где-то в сарае, признавал: «Ну ты это, якорный пень, мозг!»
Афанасий смотрел на конский скелет и размышлял, что сегодня ему предстоят два дела. Одно неприятное, а другое, напротив, приятное. Самих этих дел только что проснувшийся Афанасий пока не помнил, они таились где-то в глубине, но у него уже было их предощущение. На душе сразу лежали и тень, и солнышко.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу