Дмитрий Емец - Шныр. Седло для дракона

Четверка состояла из двух топорников, рыхлой дамы в ярком шарфике и странной личности из форта Долбушина. Личность носила шапку двойной вязки и перчатки без пальцев. Это был знаменитый Ромчик по прозвищу Десять Процентов. Дар его заключался в том, что он материализовал проценты с небольшой суммы и, превращая их в мелочь, атаковал врага.

Применяя обычную свою тактику, пнуйцы ринулись было в атаку, однако дама, махнув шарфиком, сковала двоих первых льдом. Еще двоих долбушинец смел потоком тяжелых царских пятаков, летевших со скоростью картечи. С оставшимися пнуйцами без труда разобрались уже берсерки. Венды команду в этом виде состязаний не выставили, и, некоторое время прождав вызова, сводная четверка была объявлена победившей в групповых боях.

Теперь все внимание зрителей переключилось на ринг. Возле ринга стоял большой ларец красного дерева. Возле него, выказывая твердое намерение защищать его содержимое, стояли два берсерка с бердышами и два венда. В ларец каждый из бойцов, желающих сразиться, опускал свой заклад. После окончания всех боев победитель – а им мог быть только один! – получал все.

Берсерки обычно бросали пачки денег, поскольку псиос как средство обмена вендам не подходил. Боевые маги опускали артефакты различной ценности. Венды – золотые цепи, перстни или, нередко, тоже деньги.

На глазах у Родиона в ларец опустили коробочку с двумя прозрачными жемчужинами, ценность которых была тут же освидетельствована ювелиром из долбушинского форта. На ринг выбрался тощий человек в бусах и огромной, на все лицо, марлевой повязке, оставлявшей открытыми только глаза. Марлевая повязка была пропитана чем-то темным и сильно пахнущим. Мужчина стоял на ринге и кашлял, придерживаясь за канаты.

– Это шаманщик! Две Смерти! – прошептал рядом с Улом один из всезнаек, которых всегда хватает на состязаниях.

Против шаманщика вышел маленького роста, широкий и плотный венд, известный как Вова-борец. В качестве заклада он бросил в ларец тяжелый золотой браслет. Едва дождавшись сигнала, венд ринулся на шаманщика, пройдя ему в ноги тем приемом, с которого любят начинать борцы-вольники. Однако шаманщик успел сдернуть со рта повязку и чихнул. Всего один раз. Потом он рухнул, сшибленный с ног, и больше уже не поднимался. Вова-борец вскинул было руки, празднуя победу, но вдруг покачнулся и рухнул на поверженного шаманщика. Все его тело равномерно дергалось. Рука, нога, вторая нога, вторая рука, голова и дальше по кругу.

– Чего с ним такое? – спросил Ул.

– Полинезийская трясучая лихорадка 1568 года! За две недели выкосила жителей трех островов, – ответил все тот же сосед Ула. – Не позавидуешь бедняге!

– А как же сам Две Смерти?

– Он – другое дело! Он уже десять лет ее в себе взращивает!.. О, вот уже поднимается! Теперь победу ему отдадут!

И верно. Сосед Ула не ошибся. Две Смерти, натянув на лицо марлевую повязку, поднялся с ринга, который уже мыли с хлоркой два бойких помощника. Они же, нацепив на себя респираторы, унесли и Вову-борца.

Шаманщик самодовольно прохаживался по рингу, ожидая следующего соперника. И дождался-таки. Между канатами, бросив в закладной ларец ключи от машины, пролез плотный пнуец в водолазном шлеме. Подошел к растерявшемуся шаманщику и деловито двинул его в челюсть. Потом наклонился и заботливо натянул на лицо нокаутированному марлевую повязку.

– О! Дядя Сережа приехал из Екатеринбурга! Будет кому заступиться за простого человека! – обрадовался Родион.

Увы, дядя Сережа продержался недолго. Все же он, по собственному определению, был человек уже неновый. Уже через две минуты его вынес берсерк, один из любимчиков Тилля. Ведьмари торжествующе заревели. Любимчик Тилля был и правда хорош. Одну за другой, почти без усилий, он одержал три победы.

– Сейчас Шкафа выйдет! – сказал всезнайка. И опять угадал.

Венды выпустили «Шкафу», которая бросила в ларец серебряную подкову.

Тоня-шкаф, несмотря на впечатляющие размеры, была женщиной приятной во всех отношениях. И очень следила за собой. Каждая прядь волос была выкрашена у нее в свой отдельный цвет, а в ухе поблескивала не сережка даже, а крохотный золотой колокольчик.

– Сюда не бить! – басом сказала она берсерку, показывая пальцем куда. – И сюда не бить! И сюда!

– А куда бить? – спросил берсерк, мощный детина со сплюснутым носом, который доставал Тоне самое большее до подбородка.

– А никуда! – заявила Тоня.

Дождавшись сигнала начинать, она с неожиданной резвостью схватила берсерка, резко оторвала его от земли и перебросила через канаты с такой силой, что, перелетев два ряда, он снес несколько стульев в третьем ряду.