Лидия Захарова: Дикая принцесса (СИ)

На следующий день ее навестил Морэв. Гергос не присутствовал при этом визите, но отметил, что отверженный поклонник пробыл в гостиной меньше пяти минут. Когда за ним закрылась дверь – возможно, с чуть более громким стуком, чем следовало, – Гергос не удержался и пошел к Тари. Она сидела, задумчиво глядя в окно и покусывала ноготь. На вопросительный взгляд Гергоса она ответила тяжелым вздохом.

– Он больше не вернется?

– Увы, дану, – снова вздохнула Тари, – мне кажется, как раз наоборот.

ГЛАВА 23. БИТОЕ СТЕКЛО

На этот раз Гергос подарил ей роскошный письменный прибор. Накануне Тари жаловалась, что ей, как школьнице, приходится воровать листы из кабинета строгого родителя – и вот. Могла бы догадаться, что так и будет. Тари провела рукой по мягким перьям, откинула крышку чернильницы, вдохнула сухой и терпкий запах. Бумага под держателем была толстой, плотной, наверное, не меньше пенни за лист. На такой разве что императорские указы издавать. Очередная экстравагантная выходка.

Но так приятно! Тари взяла перо, проверила кончик и села писать:

«Дорогой...»

Она замерла. Дорогой дану? Она привыкла называть Гергоса так, это было их традицией, но почему-то на письме «дану» выглядело слишком холодным.

Дорогой Онсо? Но Тари никогда так его не называла. Даже странно немного, друзья и родственники называли Гергоса Онсо, а она по-прежнему не решалась.

Но как тогда?

Тари прикусила опахало пера, наблюдая, как медленно высыхают чернила, впитываясь в белый лист. Потом отбросила его и взяла новый.

«Мой дану...»

Вот так лучше, правильнее. Не просто дану, а ее. Ее собственный анкъерский аристократ. Неплохо, а?

{«Мой дану, ваш подарок в очередной раз поразил меня и порадовал. Как видите, я не удержалась и тут же взялась писать вам письмо, хотя могла бы выйти из спальни, пройти пять шагов по коридору и сказать вам об этом лично.

Но чернила так гладко ложатся!

А вы так рано просыпаетесь! Я слышала, как вы уходили этим утром, но не нашла в себе сил проснуться. Ведь еще даже не рассвело! Мы засыпаем вместе, но вы всегда встаете первым... Когда вы уходите, я перебираюсь на вашу половину кровати и сплю там. Но вы, должно быть, знаете об этом, ведь подарки в комнату приносят уже после вашего ухода. Кстати, кто это делает? Кармита или Эвретто? Или вы сами? Тогда почему вы не будите меня?

Когда мои родители еще были живы, мы дважды в год – на летнее и зимнее солнцестояние – дарили подарки всем слугам и домочадцам. Мы с Иваро брали по одному из большой кучи и дарили их, а мама с папой пожимали руки и благодарили наших людей за добрую службу. Я помню, как загорались глаза у горничных и лакеев! Им было так приятно и интересно, что же хозяева приготовили для них на этот раз! А мне нравилось это замечать.

А вам, дану, неужели ничуть не любопытно? Честно, если бы я хотела что-нибудь вам подарить, то сделала бы это сама, лично, и пристально бы наблюдала... Почему я никогда ничего вам не дарила? Это несправедливо. Но, с другой стороны, все, что у меня есть, все деньги – ваши. А у меня нет ничего своего, что я могла бы отдать.

О, не думайте, я не грущу. Мне никогда не нужно было столько денег и одежды, сколько у меня есть сейчас. Но мне бы хотелось придумать для вас подарок. Не вещь, которую вы и так могли бы купить в любой лавке, а что-то, что вам могла бы подарить только я. Я обязательно что-нибудь придумаю!..»}

Лист закончился. Тари взялась за следующий и вдруг замерла. Ну что за глупости она пишет? И, главное, для кого? Это уже мало походило на письмо, а все больше – на дневник. Кажется, Иваро в детстве вел дневник, записывая в него книги, которые прочитал, и имена знаменитых людей, о которых узнал. Но Тари никогда дневников не вела, у нее просто никогда не было в жизни ничего, о чем бы хотелось написать. А теперь, выходит, появилось?

Нет, о таких вещах она не могла никому рассказать, даже госпоже Маринике. А говорить с дану о самом дану? Тари усмехнулась. Гергос бы наверняка с удовольствием послушал. Но все же это было слишком личное, о чем, наверное, даже ему не стоило знать.

Она взяла новый листок и продолжила:

{«Я очень боюсь, что все закончится. Не знаю, что должно случиться, но меня постоянно грызет страх. Все слишком хорошо. Идеально. Мы можем проводить вместе дни и ночи, смеяться, шутить, я могу целовать вас и слушать истории о ваших путешествиях, а потом рассказывать, как доктор Нахри учил меня зашивать раны – помните, прямо на живой свинье?