Игра отражений (СИ)

Кристиан пошел следом, проследить, что его счастье умыто, раздето и отошло ко сну. Холодная вода немного взбодрила Доминико, тот даже самостоятельно разделся, хмель лишил его стеснения перед нареченным, и Кристиан смог полюбоваться обнаженным смуглым телом на сероватых льняных простынях. Скорее бы уже первая брачная ночь. Да уж, у самого Кристиана сны явно будут весьма жаркими. Но простыней жениха он накрыл, отметив, что даже руки не дрожат.

— Спокойной ночи, Доминико, — и попятился к двери быстрым шагом, радуясь, что штаны очень удобного покроя и не топорщатся чересчур непристойно.

Юноша уснул сразу же, едва коснувшись головой подушки, так что даже не ответил. Так хотелось остаться, хоть кончиками пальцев провести по коже, похожей на кожицу персика, горячего от солнца. Да, это вам не бледнокожие островные юнцы, к семнадцати больше похожие на голенастых жеребят, чем на будущих мужчин. Доминико уже сложен, как мужчина, его мышцы уже налиты силой, которая позже перерастет в мощь и грацию хищного зверя. Пожалуй, насчет львенка Кристиан погорячился. Уже почти лев, только еще подросток, игривый и в то же время начинающий сознавать свою силу. В своей комнате граф Сент-Клер разделся и опустился в ванну, сменив ипостась, так возбуждение переживать было гораздо легче. А не думать о женихе никак не получалось. И как назло, еще и представал он перед внутренним взором раздетым, так соблазнительно раскинувшимся. Уф-ф-ф, не думать, не думать, не сходить с ума, она взрослая женщина, а не девочка лет семнадцати. Уговоры на тело действовали плохо. Признаться честно — вообще не действовали. Внизу живота все ныло и пульсировало, словно внутренности сворачивались и связывались в узел. И так же ныла грудь, отвердевшие соски просто требовали ласки, или хоть прикосновений.

«Я рехнусь прежде, чем он поведет меня к алтарю, Боже!»

Интересно, а получится ли приласкать себя так, чтобы вообразить, что это руки Доминико? Господи, приличные леди так себя вообще не ведут… И вообще не должны знать о таком. С другой стороны, никто ведь и не узнает, она одна в комнате… Одна на двоих память была сущим мучением: Кристиан благочестивой сдержанностью не отличался, успев перепробовать и сменить множество любовниц… и любовников тоже. И каково это — получить удовольствие, Кристина знала, но только с этой стороны. Сама же она боялась подпускать кого-то так близко, ведь привычнее им все же было в мужской ипостаси, и опасения, что та изменится прямо во время соития, отравляли все. Но сейчас ей было безразлично, внутри полыхал огонь, который требовалось унять. Хорошо все же родиться мужчиной, хотя б знаешь, как и где нажать и погладить, чтобы женское тело получало наслаждение. Хотя применять такие знания на себе уж как-то слишком, наверное. Нет, лучше не думать и просто получать удовольствие.

Кристина подумала, а знает ли эту премудрость Доминико, но поднявшееся душной волной наслаждение вымыло из головы прочь все мысли. А потом силы остались лишь на то, чтобы сменить ипостась и улечься в постель, накинув теплую ночную сорочку. И сны снились весьма игривые, но тело уже не так пылало и требовало предаваться плотским утехам, хотя под утро Кристиан уже изрядно разворошил постель, мечась по ней. Два месяца! Всего лишь два месяца рядом с чужим, горячим и полным жизни и чувств юношей истончили самоконтроль. Когда Кристиан осознал это, стало страшно — неужели сагранзец проник под его ледяную и ядовитую броню так скоро и глубоко, что он готов умолять о свадьбе немедленно по приезду, лишь бы получить его сразу же, без долгих проволочек? Привязать к себе? Да полноте, возможно ли удержать льва на шелковой ленте? Нет, это как-то уже слишком. Наверное. Вот так сразу, требовать супруга всего и целиком себе. Еще и какую-то ерунду нес про рождение детей… Кристиан рывком перевернулся и уткнулся в подушку лицом. Стыдобище. Хотя и справедливо — через четыре года родить троих детей ему будет куда сложнее. И вообще то, что придется надолго застрять в женской ипостаси, пугало до непроизвольной дрожи. Он никогда так долго в ней не находился. И он даже не сможет сменить ипостась целых девять месяцев, да и потом разве что на пару часов, вспомнить, каково быть мужчиной. И обратно. А потом дети, как им объяснить, почему у них мама — мужчина?

Доминико оказался провидцем, правда, в причине страха ошибся: вовсе не родители его испугали Кристиана.

«Все отменить… пока мы еще не в море. Разорвать помолвку, найти себе тихую и покорную супругу, пусть она рожает… Я же не смогу… Нет, нельзя, Доминико… я же люблю его! Неужели этого недостаточно?!»