Джоан Кэтлин Роулинг - Гарри Поттер и философский камень

От боли во лбу Гарри почти ослеп, но и Страунс выл в агонии:

– Господин, я не могу его удержать – руки… мои руки!

Прижимая Гарри к земле коленями, Страунс отнял руки от горла и потрясенно уставился на свои ладони – их обожгло до мяса.

– Тогда убей его, болван, и покончим с этим! – завизжал Вольдеморт.

Страунс поднял руку, чтобы произнести смертное проклятие, но Гарри инстинктивно схватился за его лицо…

– А-А-А-А-А-А!

Страунс скатился на пол. Лицо его пошло волдырями. Страунс не мог коснуться кожи Гарри – боль невыносима, а значит, единственный шанс спастись – не отпускать Страунса: боль не даст ему произнести заклятие.

Гарри вскочил, из последних сил вцепился в руку Страунса и повис. Тот завопил и стал вырываться. Головная боль у Гарри нарастала, он уже ничего не видел – только слышал ужасающие крики Страунса и визг Вольдеморта: «УБЕЙ ЕГО! УБЕЙ!» – и еще какие-то голоса – наверное, только у него в голове – плакали: «Гарри! Гарри!»

Он почувствовал, как рука Страунса вырывается из его хватки, понял, что все пропало, и провалился в черноту, вниз… вниз… вниз…

Что-то золотое сверкнуло над ним. Проныра! Он хотел схватить мяч, но руки слишком отяжелели.

Он моргнул. Никакой это не Проныра. Это очки. Странно.

Он снова моргнул. Перед ним всплыло улыбающееся лицо Альбуса Думбльдора.

– Здравствуй, Гарри, – сказал Думбльдор.

Гарри уставился на него. И вдруг вспомнил:

– Сэр! Камень! Это Страунс! Камень у него! Скорее, сэр…

– Тише, мальчик, ты немного отстал от жизни, – сказал Думбльдор. – Камня у Страунса нет.

– А у кого же он? Сэр, я…

– Гарри, спокойней, прошу тебя, не то мадам Помфри меня отсюда выгонит.

Гарри сглотнул и осмотрелся. Он, оказывается, в лазарете. Лежит в кровати под белыми простынями, а на тумбочке – гора сладостей: где-то полкондитерской, не меньше.

– Подарки от друзей и почитателей, – широко улыбнулся Думбльдор. – То, что произошло между тобой и профессором Страунсом в подземелье, – строжайший секрет, и потому, разумеется, вся школа уже в курсе. Твои друзья, господа Фред и Джордж Уизли, хотели прислать крышку от унитаза – вне всякого сомнения, рассчитывали тебя позабавить. Однако мадам Помфри сочла презент не вполне гигиеничным и конфисковала.

– Сколько я уже здесь?

– Три дня. Мистер Рональд Уизли и мисс Грейнджер будут рады узнать, что ты пришел в себя. Они очень беспокоились.

– Но, сэр, камень…

– Вижу, тебя не так просто сбить. Что ж. Камень. Профессору Страунсу не удалось его у тебя отобрать. Я прибыл вовремя и помешал, хотя, должен сказать, ты и сам неплохо справлялся.

– Вы там были? Вы получили сову Гермионы?

– Должно быть, мы разминулись в воздухе. Едва добравшись до Лондона, я понял, что должен быть там, откуда только что прибыл. И как раз успел стащить с тебя Страунса…

– Так это были вы .

– Я боялся, что опоздал.

– Почти что. Я бы еще недолго продержался…

– Не о камне речь, мой мальчик, а о тебе… Эта схватка чуть было тебя не прикончила. На один ужасный миг я решил, что ты погиб. А камень – что… Он уничтожен.

– Уничтожен? – растерялся Гарри. – Но как же ваш друг – Николя Фламель?..

– А, ты знаешь про Николя? – просиял Думбльдор. – Во всем разобрался, не так ли? Что ж, мы с Николя побеседовали и решили, что оно и к лучшему.

– Но ведь теперь он и его жена умрут?

– Им хватит Эликсира, чтобы привести в порядок дела, а затем – да, они умрут. – Думбльдор улыбнулся, прочтя недоумение в лице Гарри. – Ты молод и, конечно, не поверишь, но для Николя и Перенеллы смерть придет как сон после долгого, очень долгого дня. В конце концов, для дисциплинированного сознания что есть смерть, как не новое замечательное приключение? А камень этот не так уж и хорош. Вволю денег и жить сколько захочешь – этого попросил бы любой человек. Люди имеют свойство просить того, что для них всего губительнее, – вот их беда.

Гарри лежал, потеряв дар речи. Думбльдор помычал себе под нос и улыбнулся в потолок.

– Сэр? – сказал Гарри. – Я вот подумал… Даже если камня больше нет, Воль… то есть Сами-Знаете-Кто…

– Называй его Вольдеморт, Гарри. Всегда называй вещи своими именами. Страх перед именем лишь усугубляет страх перед обладателем имени.

– Да, сэр. В общем, Вольдеморт ведь снова попытается вернуться? Он же никуда не делся?

– Нет, Гарри, не делся. Он где-то есть и, наверное, подыскивает себе новое тело… Он жив не по-настоящему, а значит, и убить его нельзя. Он бросил Страунса умирать; он не знает жалости ни к врагам, ни к друзьям. Тем не менее, Гарри, хотя ты всего лишь отсрочил его возвращение, быть может, в следующий раз найдется кто-нибудь другой, готовый к безнадежной битве, – и если Вольдеморту раз за разом давать отпор, возможно, он вообще не вернется к власти.