Екатерина Бердичева - Помощница судьбы. Пенталогия (СИ)

“Сядь”- услышала я в своей голове.

“Ты все осознаешь?”- глупо удивилась я.

“Да”- ответил волк. — “Чувствую, что ты — дарк”.

“Да, я — дарк, я — пума, и пришла спасать свой клан ”.

“Уходи, погибнешь”- равнодушно сказал волк.

“Нет, и не тебе меня учить, справлюсь сама. Можешь помочь, помоги. Нет — не мешай.” — я дошла до двери его клетки и захлопнула ее. Дрожащими руками вытерла пот со лба. Волк насмешливо блеснул глазами.

Через какое-то время я собрала пустые миски, взяла щетку, ведро и совок. И пошла собирать отходы. Начало вечереть, когда пришел Седрик. Он поманил меня вглубь помещения и зашептал: — Я всех нашел. Но они совсем не узнали меня. Даже не двигались. Как мы их заставим бежать?

— Есть одна мысль, но что из этого выйдет… — я взяла Седрика под локоть, подвела к ведру и скребку: — Бери и иди за мной!

И мы пошли в клетку волка.

— Вот, — я толкнула мальчишку вперед, — это сын вождя. Там, — махнула рукой на площадь, — его мать и отец. Как их оживить? Как их заставить бежать?

Волк сидел изваянием, даже глаза стали какими-то стеклянными.

— Ну ты и гад! — в сердцах выдала я. — К тебе со всем сердцем, а ты статую изображаешь! Пойдем, малыш, будем справляться сами.

Мы закрыли клетку и пошли к хозяину.

— Ну как, справились?

— Да, хозяин. — мы поклонились.

— В деревню пойдете?

— Нет, хозяин, здесь переночуем, если дозволишь!

— Да ночуйте, мне-то что, — зевнул Мелиор. — Я иду домой. Пора семью кормить.

Он важно вышел из-под навеса, поправил пояс на замызганном кафтане и, перекинувшись несколькими словами с какими-то людьми, спокойно пошел с площади. Скоро спустилась теплая фиолетовая ночь. Где-то за недалекой городской стеной трещали птицы, да на соседней улице разгорался обычный человеческий скандал. Мы затаились за клетками. Взошли на небо Соли и Рэй, заливая площадь оранжево-золотистыми лучами. Тени стали глубоко-черными, а под навесами царила просто чернильная тьма.

— Пора! — прошептала я, дергая прикорнувшего ко мне Седрика за рукав. Он вскочил, и мы пошли к клеткам. Запоров, как таковых, на них не было, были только обычные щеколды. Да и чего бояться одурманенных зверей? Сама территория рынка запиралась на ночь воротами, но под каждым навесом был собственный лаз для прислуги, которой не хотелось лишний раз показывать себя входящей-выходящей. Ведь этак хозяин и за бездельника посчитает!

Мы откинули щеколды со всех клеток и открыли двери. Звери остались недвижимы. Мы их уговаривали, царапали, даже кусали, но они ничего не ощущали. Седрик расплакался: — Мамочка! — он обнял за шею молодую грациозную пуму шоколадного окраса. — Ну, вставай, пожалуйста! Нам домой пора! Я не могу без тебя! — по его детскому личику текли потоком слезы. Этого я выдержать уже не смогла, и, обернувшись пумой, бросилась к клетке с волком. Он стоял на лапах, шевеля ушами и всматриваясь в ночную темь.

— Ты, гадина разумная! — вежливо обратилась я к нему. — Там рыдает рядом с недвижимой мамой маленький котенок. У него больше никогда не будет семьи и своих котят, потому что он — последний из клана пум.

Волк повернул голову и посмотрел на меня.

— Ты ведь знаешь, как помочь, но не хочешь! Ты равнодушен к слезам детей и горю матерей!

— Они сами виноваты. — спокойно сказал волк.

— Сами? — изумилась я. — Дай ребенку пистолет, он обязательно кого-нибудь застрелит. Не из вредности, а просто посмотреть, что получится, если нажать вот на эту пипочку. Или застрелит себя. Боги ваши бестолковые виноваты. Надо не развлекаться самим, смеясь над тем, что получится, а внимательно присматривать за детищем, воспитывать, объяснять! А они? Обвинили во всех грехах, да бросили на растерзание другим бестолковым. Разве это разумно? Разве так делается?

Волк повернулся и в упор посмотрел на меня: — Ты неуважительна к Богам, юная пума.

— Да за что их уважать? — рассердилась я окончательно. Вымирает целый удивительный народ. Богам надо навести порядок, помирить людей с другими расами, торговать, общаться, но никак не убивать! Вот к ним бы такой подход. Сразу бы по-другому заговорили. Про защиту прав вспомнили бы. Междубожью конвенцию о ненападении приняли бы… — Я остановилась передохнуть и сглотнуть вязкую слюну.

— Забавная пумочка. — Оценил волк. — Конвенция, говоришь?

— Придурок. — ответила ему я и села к нему спиной.

Сзади моего оголенного уха коснулось теплое дыхание: — И откуда ты такая взялась? — Погладил мои разноцветные волосы высокий черноволосый мужчина. — Если я приму решение вам помочь, ты со мной поговоришь? — он прижал мое плечо к своей груди. У меня перехватило дыхание. От злости.