Вадим Булычев - Капитан Брамы

— Здесь, вблизи Истока, почти на берегу моря, есть у них священная пещера. Так что Серебряный был прав. Пещера есть! Именно в нее-то мы и должны, друзья-человеки, заманить детей гор.

— Здесь, возле Истока, их народ давно не живет. Так что пещера с очень стародавних времен. В пещере, как верно увидел Серебряный, один из святых камней этого народа. Очень важный камень и большой. Они называют его Раха-а-халд. Путешественники должны были добраться до этого камня и понять, как им быть дальше…

Раздалось частое и сухое покашливание. Это кашлял Топ и при этом быстро кивал головой.

— Наш друг Топ выражает в высшей мере согласие, — пояснил Белодрев. Топ перестал кашлять и сказал глухим голосом:

— Надара.

— Благодарить будешь потом, друг Топ, когда с братьями войдешь в священную пещеру, — сказал Клен и улыбнулся. — А сейчас слушайте дальше. В конце пути путешественники повздорили. У них закончились драгоценные металлы и камни. А значит, стало плохо с едой. Один из его народа, оказался довольно порченым. Он стал мутить воду среди путешественников. Он говорил, что нет никакой святой пещеры. Это все сказки древних.

— Кончилось тем, что он сбил всех с пути. Вместо юга, они пошли на север. Дошли до брошенной вашим народом военной станции, там и попали под чары демона. А гном, что мутил воду теперь старший. Василий дал ему имя Гришка.

Клен замолчал. Несколько секунд стояла «всепонимающая» тишина.

— А камни и металл они, что, на еду меняют? — нарушил тишину Капитан.

— Совершенно верно, — подтвердил Клен. — Сбывают свои дары серым. Серые обожают все блестящее. Ну а серые им дают еду.

— Дают еду? — удивился я. — Что-то когда их котлован проходили, я еды не заметил. Где ж они ее берут?

— У вас.

— Воруют?

— Не совсем. Серые очень хорошо к вам приспособились. Это… это как ваши кошки. Да, точно. Кошки. Только невидимые для вас, и более умные. Поэтому много ваших вещей как бы отражается в их мире. Ну, вот как эта дорога, по которой мы идем.

— Удивительно, — задумчиво сказал отец Иван, — как чудно все устроено… да, Клен, продолжай.

— И так же отражается ваша еда. Серые делают даже запасы в своих норах. Да… Что же касается тех несчастных, в котловане. Этих, скорее всего, кормят пришельцы с кургана. Плесенью.

— Чем?! — воскликнули Капитан и отец Иван почти одновременно.

— Особая питательная плесень, — невозмутимо ответил Клен. — Темные ее выращивают прямо в кургане. Она и голод утоляет и дает нечто вроде темного забвения. И опьянения.

— Ясно, — сказал я, — нечто вроде грибочков. Понятно теперь, чего они такие безумные были.

— Друзья, — воскликнул Брат, — может, это, поедим перед главным делом.

Есть нам особенно не хотелось. Впрочем, подкрепиться не мешало бы все равно. Бог весть, когда теперь покушаем. Но я так понял, предложение поесть было сделано больше для Топа. Вот почему Белодрев сразу согласился.

И действительно, гном оказался весьма голоден. Покончив с трапезой, Топ отказался от воды стражей. Порывшись в своем дорожном мешке, он извлек самую обыкновенную литровую бутыль пива марки «Рогань Традиционное Монастырское». Я глазам своим не поверил.

— Авве Ва-а-асилие не бла-а-гословляет, — сказал он нам. — Но те-е-еперь можно. Те-е-еперь я другой.

Топ достал большую деревянную кружку и вылил в нее пиво.

В небе показалась большая белая чайка. Она сделала над нами круг и с тревожным криком умчалась в юго-восточном направлении.

— Отшельник торопит, — сказал Белодрев, — время удобное. Все рабы Василия на улице. Готовятся к войне. Идемте. План катакомб объясним на ходу.

Топ несколькими огромными глотками покончил с пивом. И бодро, почти не выворачивая слова, сказал:

— Я готов.

Через час достигли границы Брошенного леса. Мертвый Пастух так и сидел на том же месте и в той же позе под деревом — да, это был именно тот зловещий пастух овец, с которым нам довелось встретиться при выходе с Черноморки. Именно тот.

Стражи пропели над ним короткую и печальную песнь, а отец Иван прочитал такую же краткую заупокойную молитву.

Я поймал себя на мысли, что мертвый Пастух выглядит даже лучше, чем живой. Как не кощунственно это звучит. Но мертвые стеклянные глаза все же не так страшны, чем глаза полные запредельной потусторонней ненависти.

— Какая тяжелая здесь атмосфера, — сказал отец Иван.

Мы покинули мертвого Пастуха и ускоренным шагом двинулись дальше.

Брошенный лес остался позади. Теперь нас обступали со всех сторон огромные, словно горы, холмы. Дорога то петляла между ними, то взбиралась на их плоские желтовато-белые песчаные вершины.