Константин Бояндин: Тридевять земель

Волки бросились не на него, а на всадника. Кинься они все сразу, точно сбросили бы с седла, но каждый удар булавы отбрасывал очередного нападающего, и тот рассыпался грудой ветвей. Падал – и рассыпался.

Очередной бросок сбросил всадника наземь. Тот не прекратил отбиваться – но явно боялся попасть в коня. А глаза того, как с удивлением обнаружил Артём, были закрыты – шорами, всплыло слово, повёрнутыми так, чтобы прикрыть отверстия в конском шлеме, или как его там зовут. Сам не понимая, зачем это делает, Артём открыл обзор коню – правому глазу – и, схватив попавшийся под руку камень, бросился выручать всадника. Теперь стало понятно, от кого можно ждать добра.

Конь помотал головой, издал совершенно не конский звук – протяжный, низкий змеиный шип. Оставшиеся волки окружили всадника, не обращая на Артёма никакого внимания. Бросок камня – волк отвлёкся, посмотрев на Артёма, и тут же получил булавой по затылку. Был волк – нет волка. Отлично! Второй бросок камня – ещё одним меньше. Оставшиеся три бросились назад в чащу. Их путь лежал мимо коня. Тот помотал головой – явно повернул её так, чтобы видеть врага – и волки на бегу рассыпались охапками ветвей.

Всадник поднялся, отряхивая одежду, и поднял забрало. Под ним оказалось добродушное круглое лицо с пышными рыжими бакенбардами.

— Благодарю, охол, – протянул он руку и похлопал Артёма по плечу. – Однако ты смел, не побоялся открыть танку взор.

Мозг не сразу воспринял сказанное.

— Танку? – переспросил Артём и всадник кивком указал на коня. Тот медленно шёл в сторону чащи – трава, кусты вокруг него жухли на глазах – теперь Артём это видел. За конём оставалась пустая, мёртвая земля – всё высохшее, жёлтое, серое. – Это ваш танк?

— Ну а чей же. Странный у тебя говор, охол. Откуда ты здесь?

— Сам не знаю, – признался Артём, осознавая, что всего происходящего не может быть в реальности. Конь этот из костей, волки из дерева. Что творится? «Кто я?» спрашивать уже не нужно, следующий вопрос – «где я?». – Где я? Мне бы в город попасть, – тут же добавил он, увидев, как нахмурился всадник. – Я Артём Злотников. Не знаю, как здесь оказался.

— Ты храбр для охола, но по виду – типичный охол, – рассуждал всадник вслух. – И одежда странная. В такой на приём приходить, а не по глуши пробираться. Перед тобой сэр Джеймс Батаник, охол Ортем Злотников, – Ударение в своей фамилии он сделал на последнюю гласную. – И что мне с тобой делать?

Артём чуть было не поправил его – имя всё-таки, чего его коверкать. Но выражение лица всадника отбило охоту уточнять и поправлять.

— Мне бы в город, – повторил Артём, как заклинание. – А там я сам.

— Город там, в трёх таланах, – указал всадник направление, противоположное тому, откуда пришёл его отряд. – Однако сам ты не дойдёшь, даже и пол-талана не продержишься. Я провожу тебя. Ты помог мне в бою, охол – думаю, это будет справедливо. Идём, танк уже должен был всё съесть.

Они направились по следу танка – полосе мёртвой земли – в чащу, откуда доносились вой, свист и шипение, и Артём по пути пробовал понять, не сошёл ли он с ума.

Всадник двигался, как положено – верхом, Артём шёл, как принято у охолов – пешком. Удалось, спросив напрямую, установить, что «охол» – не народ или звание, а прозвище всего лихого люда, что промышляет на больших дорогах. Правда, если по дорогам разъезжают всадники на танках, а в лесу рыщут такие вот «волки» из кустарника, лихой люд должен быть необычайно крут и страшен. Что такое огнестрельное оружие, всадник не понял, как Артём ни старался объяснить.

Всадник пояснил, что намерение отнестись к Артёму по доброму появилось, когда Артём помог в бою – вдвоём шансов выжить больше. Сэр Джеймс Батаник не перестал звать нового знакомого словом «охол». Возможно, у слова есть и другое значение, не такое обидное?

Талан, похоже, дневной переход – пешком. Или что-то похожее. Танк сэра Батаника ехал не спеша и, Артём понял это не сразу, уже не казался роботом, искусно собранным из лошадиных костей. Вполне себе конь – разве что шкура выглядит необычно, блестит, словно маслом смазанная. И уже не косится на человека с таким видом, что сейчас съест.

— Каземат через два поворота, – сообщил вдруг сэр Батаник, который молчал всю дорогу. И указал направление. О каких поворотах речь? Дорога немного опускается, и до самого горизонта пряма, как струна. – Прибавим шагу, охол.

Прибавили. Артём и не заметил, как начал напевать ту самую песню пиратов, которую услышал от марширующего войска. «Ходы кривые роет Подземный умный крот. Нормальные герои / Всегда идут в обход…»