Геннадий Борчанинов - Час испытания

Солнце сегодня светило особенно ярко. Тучи куда-то пропали за ночь, и теперь небо сверкало необычной для осени голубизной. Многочисленные лужи покрылись тонкой корочкой льда, и дети, весело смеясь, бегали по хрустящему льду.

Аптека находилась неподалёку от площади, и сладковатое зловоние разлагающихся висельников, казалось, было повсюду. Бергтер, низкий мужичок с залысинами на седой голове, стоял за стойкой спиной к двери и проверял имеющиеся препараты, ежеминутно сверяясь с толстой тетрадью в кожаном переплёте. Казалось, он уже привык к запаху и не обращал на него внимания. В отличие от Максимиллиана, который то и дело подавлял приступы тошноты.

— Послушай, Гвидо... — несколько неприязненно пробормотал толстяк. Он всегда недолюбливал этого скользкого аптекаря, который, по слухам, приторговывал опием, белилами и полынной настойкой, которые дурманят голову. — Гвидо, мне нужна микстура от заворота кишок.

Аптекарь нехотя обернулся и ощупал Максимиллиана липким подозрительным взглядом. Наконец, он повернулся обратно к полкам и нарочито небрежно произнёс:

— Кажется, в подсобке где-то была. Пошли за мной.

Максимиллиан протиснулся между стойкой и стеной и прошёл следом за аптекарем, который юркнул в подсобку, словно крыса в нору. Повсюду стояли ящики с пузырьками и бутылками, на верёвках под потолком сушились лекарственные растения и незнакомые Максу корешки, плоды и ягоды.

Бергтер остановился перед одним из ящиков и ногой отпихнул его в сторону. Взору Максимиллиана открылся люк.

— Полезай, — скомандовал Гвидо, мотнув лысой головой в сторону люка.

— Зачем? — недоуменно спросил толстяк, разглядывая дощатую крышку с прибитым кольцом.

— Полезай, а не спрашивай, — устало вздохнул аптекарь, помогая открыть лаз. Внизу было темно, но слышались тихие голоса.

Толстяк подобрался и попытался спуститься вниз. Ступеньки жалобно скрипели, но испытание выдержали достойно. Бергтер закрыл люк, и сверху послышались торопливые шаги.

Внизу оказалось достаточно просторно. На столе горело несколько фитилей, тускло освещая лица собравшихся, которые вели какое-то обсуждение. Вдоль стен, как и наверху, стояли полки и ящики с бутылками, порошками и припарками. Книжный шкаф притулился к другой стене, а рядом с ним на столике стояли реторты, колбы, пробирки и дистилляторы. Пахло травами, особенно выделялся запах полыни. Похоже, здесь у Гвидо была тайная лаборатория.

— Понимаете, надо действовать уже сейчас! — нетерпеливо ворчал широкий бородатый мужик, похожий на портового рабочего. — Пока мы медлим и думаем, они убивают и жгут!

Почти каждое слово он сопровождал резким хлопком ладони по столу. Максимиллиан стоял у лестницы и слушал.

— Нужно внедрить к ним своего человека, разведать планы, и только потом переходить к активным действиям, Мирон, — устало повторял долговязый парень с забинтованной головой. Пантей, из цеха сапожников, узнал его толстяк.

— И кого ты собрался внедрять? Кто согласится этим собакам служить? — тихо рычал Мирон.

— Да хоть я сам, неважно. Главное, разузнать побольше, и использовать это правильно, — спокойно отвечал парень.

— Ты? — Мирон даже расхохотался от удивления. — Ты, Пантей? После всего, что они тебе сделали? Тебя же весь город предателем заклеймит, боги проклянут за жену и дочку!

Парень стоял, сжимая кулаки.

— Так я хотя бы смогу отомстить им всем. А если мы просто пойдём убивать каждого чернорясника на улицах, нас быстро схватят и повесят, — процедил он сквозь зубы.

— Мирон прав, медлить нельзя, — раздался звонкий женский голос откуда-то из темноты.

Толстяк с удивлением узнал этот голос. Вот куда, оказывается, ходит Фрида почти каждый день. А не к колодцу, как она говорит.

— И ты туда же? — Пантей нервно повёл плечами.

— Я думаю, нужно дождаться императорских войск, — произнёс Максимиллиан, стараясь разрядить конфликт.

— А это ещё кто такой? — со злостью прорычал Мирон, резко оборачиваясь к лестнице.

— Это Максимиллиан, самый уважаемый купец города, — подала голос Герда.

— Был купец, — усмехнулся толстяк. — Наши общие "друзья" конфисковали весь товар и взяли с меня, как они выразились, особый налог. Жадные мрази.

— А ты знаешь, купец, что император сейчас воюет с наёмниками своего братца-бастарда? Ему совсем не до нашего захолустного Пограничья, — отверг предложение толстяка Мирон.

— Что!? — у Макса глаза на лоб полезли от удивления.