Андрей Голышков: Карта Саммона са Роха

Джиар снова наполнил всклянь свою кружку.

— Дружок мой Трайс Империк кажон месяц туда ездит по делам — могу с ним переговорить.

— Трайс?

— Знакомы?

— Это не Керии брат?

— Он. И с заикой вы, значится, тоже знакомы?

— Слегка. — Коввил слукавил, сказав, что немного знаком с Керией, которого Джиар назвал «заикой», и, не упомянув, что именно по их с Мааном заказу тот находится сейчас в Вьёльсе.

— Уже хорошо, — не почувствовал фальши хозяин. — Значится, и с Трайсом считайте, что друзья.

— А почему Трайса Империком зовут?

— Встретите — сами увидите почему.

— Поговоришь с ним?

— Нет его сейчас в Таррате, — Джиар дыхнул на сторону и опрокинул содержимое кружки в пасть. Крякнул, утёр губы тыльной стороной ладони. — Трайса найти нелегко… то он в Тисе, то в Верети, то на Ситаце, то вообще на материк уехал… занятой.

— Но ты же знаешь, как его найти? — Коввил в нетерпении постучал мыском сапога по ножке стола.

— Знаю, — неожиданная уверенность хозяина приободрила обоих сиуртов.

Глаза Маана блеснули. Коввил остановил беспокойную ногу и подался вперёд.

— А найдёшь? — спросил он.

Джиар нехотя пожал плечами, выудил упавшую на заросшую рыжей шерстью грудь хлебную крошку и протянул любопытно взиравшему на него Табо.

— Будешь есть? — спросил он подчёркнуто безразлично.

— Джиар! — нетерпеливо гаркнул Коввил?

— Что?

— Поможешь Трайса найти или нет?

— Сказал же — найду, чего непонятного-то?

— Хорошо. Денька через три снова к тебе заглянем. — (Джиар кивал в ответ на слова Коввила и медленно с усердием наполнял свою немаленькую кружку буссой). — А так — если случится что, ты знаешь где меня искать. Мальчонку с запиской пошлёшь или сам приходи, мы гостям всегда рады.

— Найду, не беспокойтесь, — мощно выдохнул хозяин и с жадностью медведя проведшего зиму в спячке припал к кружке.

Обломки башни Губбту зловеще возвышались над восточными отрогами Ситацких гор.

Тусклый свет наползавшего с моря Сароса скользнул сквозь узкие щели дубовых стропил пристройки в просторный зал, где находилась странная пара: молодой онталар и очаровательная греолка.

Нежная, тонкая, она привлекала внимание не столько изяществом, сколько чарующим сиянием юности и неприкрашенным благородством.

Онталар был строен и обладал привлекательной внешностью, что само по себе было странно, нет, не то что бы все представители этого славного рода были уродами, но и в записных красавцах не числились. Этот был действительно красив; узкое лицо с тонким носом и пылающим и веселым взором. Роскошная до самого пола тёмно-каштановая коса, широкие брови, сходящиеся в почти горизонтальную линию, кожа цвета зелёного чая.

На нём был дорогой тёмно-серый зауженный в талии гинтор с серебряной вышивкой, высокие кожаные сапоги со шнуровкой. На одинокой вешалке (другой мебели в зале не наблюдалось) висела великолепная остроконечная шапка — булта, украшенная серебряной тесьмой и цветастым пером из хохолка птицы кворс. Одежда на манер богатых зарокийских купцов и знати средней руки.

Неподвижно стоя перед мольбертом онталар придирчиво рассматривал только что начатый им портрет.

— Ты уверена, что справишься с призывом, душа моя? — спросил он.

— Да, Властитель, — В руке красавицы греолки, служившей ему натурой, блеснул Клык Тарк-Харласа.

— Спрячь, Латта. Свет Сароса не пойдёт ему на пользу.

Она вложила клинок в ножны.

— Как удачно вышло, что мы оказались тогда в Седогорье.

— Ты считаешь это случайностью, — ухмыльнулся онталар, закусив зубами кончик ручки кисти.

— Это не было случайностью?

— Случай — это творение Первых, когда они хотят чтобы их вмешательство осталось незамеченным.

— Когда я должна отправляться? — осведомилась девушка.

— Не спеши, дитя моё, до этого у нас ещё масса дел.

— Мне позволено будет узнать, каких?

— Позволено, но не сейчас. Я хочу кое-что сказать тебе… Хочешь воды или сока?

Она повела ладонью, отказываясь от напитка.

— Дело в том, дитя моё, что твой муж и мой племянник Алу'Вер жив.

— Как? — Латта непонимающе улыбнулась и замотала головой. — Нет. «Бред какой-то».

— Он жив.

— Этого не может быть, — прошептала она, но в словах её не чувствовалось уверенности.

— Тогда, в Седогорье, я вновь почувствовал его зов.