Агата Бариста - Три королевских слова

Кайлеан выпотрошил из меня все, что касалось Чудовища… почти все. То, что относилось к черной степи, затаилось совсем в другой области и осталось незамеченным. Эти воспоминания напоминали осторожного зверька, свернувшегося калачиком и пережидающего грозу в своей отдаленной и потаенной норке.

Наконец насилие кончилось. Я почувствовала, что железные тиски на висках ослабли, и вновь обрела волю.

Я открыла глаза. Все внутри вибрировало от обиды, в сознании царил хаос.

Кайлеан стоял рядом, вид у него был оглушенный, на скулах горели два красных пятна.

— Ты полюбила его… — пробормотал он хрипло. — Этого урода… этого недоумка… Полюбила истинно… бескорыстно… но он же… я… действительно был чудовищем!

— Некоторым не понять, — сквозь стиснутые зубы процедила я.

Кайлеан с тем же недоуменным выражением лица поднял руку и зачем-то снова потянулся к моей голове, но я отбросила его руку, а затем толкнула в грудь так, что он качнулся и отступил на шаг назад.

Ярость захлестнула меня штормовой волной.

— Не смей!.. Ко мне!.. Прикасаться!.. — задыхаясь от гнева, выкрикнула я. — Если ты… еще раз… — мне не хватало ни воздуха, ни слов, — …залезешь в мою голову… то я… я никогда в жизни с тобой не заговорю! Я… вообще никуда с тобой не пойду! Можешь убираться в свое демонское королевство один! Еще раз тронь меня — и я лучше здесь навсегда останусь, чем пойду с таким… с таким…

Наверное, по степени угрозы я походила на шипящего и выгнувшего спину котенка, что упал в клетку с тигром, но мне было все равно. Не закончив предложения, я выскочила из кухни и напоследок грохнула дверью так, что сверху посыпалось что-то белое, а в гостиной звякнула люстра.

Широкими размашистыми шагами я направилась к себе. Там я от души грохнула и своей дверью (снова что-то посыпалось с потолка), бросилась было на кровать, но потом вскочила, за пару секунд придвинула к входу тяжеленный комод, который в обычном состоянии и с места не смогла бы сдвинуть, опять упала на кровать и наконец заревела.

Рыдала я долго и бурно, будто оплакивала весь мир. Впрочем, мой мир действительно давно уже дал трещину, которая, казалось, становилась все больше и больше, открывая путь в бездну. Все, что я любила, находилось в недосягаемой дали, а тот, кому я только-только начала доверять, обошелся со мной самым бесцеремонным образом.

Выплакавшись, я обессилела и затихла, лежа лицом в подушку, и тогда почувствовала, как прогнулись пружины — кто-то тяжелый присел на кровать…

Я вскинулась и метнула взгляд на вход — комод был на месте.

Я опять упала на подушку, отвернувшись к стене, и буркнула насморочно:

— Как вы сюда вошли?

— Я же говорил, эти стены для меня не преграда, — ответил Кайлеан.

— Отсутствие приглашения, как я понимаю, для вас тоже не преграда.

Кайлеан помолчал, потом произнес:

— Я пришел с миром.

— Не надо мне вашего мира. Не хочу вас больше видеть, — сказала я, уставившись на обои в цветочек. Кое-где обои были порваны, и из-под цветочков выглядывали полосочки. — Вы все испортили.

Кайлеан снова помолчал, а затем спросил:

— Помните, когда вы были кошкой, я говорил, что вам удается пробудить во мне эмоции?

— Мне все равно, что вы там когда-то говорили.

— Вы стали человеком… девушкой… и стало еще хуже…

— Давайте-давайте. «Она сама виновата, что пошла вечером в парк в короткой юбке…» Любимый довод насильников. Давайте, скажите вслух, что я сама виновата.

— Только отчасти. Мне же надо было узнать… — начал объяснения Кайлеан, впрочем, с какой-то безнадежной ноткой.

Я запальчиво перебила:

— Мне все равно, что вам там надо было. Это не повод творить разбой и насилие. Вы обошлись со мной грубо и жестоко, хватали меня своими железными пальцами как вещь. Как вашу вещь. А я вам никто. Я — на минуточку — даже не ваша подданная. И вообще непонятно, почему я пробуждаю в вас только негативные эмоции… — Я дернула плечом и постаралась вложить в следующие слова годовой запас яда: — Впрочем, отчего ж, все как раз понятно. Сколько вы человеком ни притворяйтесь, а как демоном были, так демоном и остались. А теперь можете пепелить меня сколько угодно, все равно это правда.

Выпалив эту тираду, я решила, что мне нечего добавить и больше я с Их Высочеством разговаривать не буду.

Вообще никогда.

Наступила долгая тишина, в которой ничего не было слышно, кроме моего гневного сопения. Кайлеан сидел так тихо, так неподвижно, что я даже подумала, не прошел ли он снова сквозь стены.