Вероника Горбачева - Сороковник. Части 1-4

— Угу, — бурчу я. — А теперь они во мне пылиться будут. Кто меня учил, что третий Дар с двумя другими не приживётся? Кстати, а Магу это обстоятельство не волнует? Применительно к себе?

— Мага, к твоему сведению, — Аркадий поднимает палец, — Наставник не из обученных. Он из потомственных Некромантов, у него способности свои, врождённые. Будь спокойна, он и ящерку запросто к себе подгребёт, и ещё что-нибудь зацапает, ему, в отличие от прочих, можно выбирать долго и со вкусом.

— Значит, теперь он за мной по пятам ходить будет?

«Домогаться?» — чуть не срывается с языка Васютино выраженьице. Не нравится мне такая перспектива, ой, не нравится.

— Будет, он настырный. Только, Ваня, ты главного-то не упускай, ведь он на тебя не из-за ящерки разозлился. Он к тому времени наверняка на фамильяре поставил крест, а к тебе пришёл уже накрученный. Так что я бы на твоём месте попытался копнуть, за кого же он тебя принимает? Точно знаешь, что не встречала его раньше?

Я даже ногой притоптываю от досады.

— В моём мире потомственных некромантов не водится, между прочим. Где бы мы с ним пересеклись? А здесь я — без году неделя, сам знаешь, и у вас у всех на глазах была.

— Понял. — Аркадий откидывается на спинку стула, скрещивает руки на груди. — Тогда совет. Трижды думай, когда с ним говоришь, за словами следи — очень уж он взрывной. Не позволяй застать себя врасплох, как сегодня, и наедине не оставайся. Что смотришь? Город небольшой, никакой гарантии, что завтра вы с ним на ближайшей улице не столкнётесь, не станешь же ты здесь замуровываться! Не бойся, на людях с ним безопасно: он репутацией дорожит, при других зарываться не станет.

Аркадий тянется через стол к окну. В кухню врывается влажный прохладный воздух, запах близкого дождя.

— Ладно, пора мне, а то ливанёт скоро. Перья намокнут, лететь тяжело будет. — Он рывком взбирается на подоконник, усаживается. — В сущности, Мага человек неплохой; со своими закидонами, конечно, но у кого их нет? Ты только на голос его не попадайся, наша Ло иногда на него ведётся не хуже, чем ты на сэра Майкла, так и млеет… Всё, уходи, знаешь ведь, не люблю, когда смотрят. Завтра навещу.

Борясь со страстным желанием подсмотреть, я отступаю. Наверное, для друида перекидываться — что для женщины переодеваться, не каждому понравится, когда на него глазеют в такой момент.

— Постой, — окликает Аркадий. Я оборачиваюсь. — Меньше трясись, вот что я тебе скажу. Мага, конечно, псих, но не отморозок. Вспомни, тебя-то он откачал ещё до того, как ящерку почуял. Что-то я сомневаюсь…

И, не договорив, ныряет в оконный проём.

Большая головастая птица скрывается в тёмном небе. Закрываю окна и в кухне, и в своей комнате: хватит с меня незваных гостей! Прикинув, что до рассвета ещё далеко, укладываюсь кое-как, верчусь, но холодно, неуютно, перина кажется жёсткой, скомканной… И только начинаю зрить первые видения, как отчаянный плач Гели срывает меня с постели.

Её трясёт. Её ломает, как меня первой ночью в этом доме, в приступе паники. Догадываюсь, что ей приснилось: ведь у нас с ней был один на двоих Ящер. Я хлопочу над ней, успокаиваю, но без толку, девочка рыдает. Прибегает очумевший заспанный Ян, тащит воду…

Васюте со мной было проще, я хотя бы понимала, что меня утешают. А на Гелины слёзы мы изводим с десяток салфеток, не меньше. Она затихает ненадолго — и снова заливается.

Помощь приходит неожиданно. Из кухни, растревоженная шумом, выползает Нора и суёт к нам любопытную морду. Что за суета и нельзя ли поучаствовать? Любит наш собакин быть в компании, всё равно, по какому поводу, лишь бы на неё внимание обращали. Ей в нос немедленно попадает пылинка, Нора чихает, отмахивается головой и ушами, и у нашей плакальщицы немедленно высыхают глаза. Она наспех утирается полотенцем и глядит восторженно. Ах, да, лабрадошку-то она ещё не видела!

Собакин со вкусом и скулежом потягивается, зевает и, вытянув шею, обнюхивает Гелину пятку, торчащую из-под одеяла. Девочка проворно убирает ногу, но наблюдает с заметным интересом.

— Иди-ка сюда, — я похлопываю по постели.

«Иди сюда» — наша любимая команда, разрешение посягнуть на святая святых — хозяйскую кровать. Любой собачник прибил бы меня на месте, но сейчас не тот случай. Иногда можно и нарушить правила.

Нора, покрутившись для разгона, прыгает аккурат рядом с Гелей, приваливается к ней тёплым боком. Та он неожиданности вздрагивает, но протягивает руку, получает пару щекочущих облизываний и улыбается, поглаживая треугольные уши. И, в конце концов, засыпает в обнимку с псиной, под её богатырский храп.