Борис Сапожников - Воин

Я увидел его, а он — меня. Тэнгэ-богатур, лишившийся коня, рубился пешим, не пытаясь вскочить на нового. Я целенаправленно двинулся к нему. Он заметил меня, развернулся, усмехнулся:

— Дважды тебя отправляли в ваш Подземный мир, но видимо ты слишком живуч, чтобы упокоиться там.

— Я не могу умереть, — кажется это прозвучало слишком пафосно, но меня, что называется, понесло, — пока мою страну топчут ноги таких, как ты.

Он снова усмехнулся, взмахнув саблей. Я атаковал, делая длинный выпад копьём. Тэнгэ-богатур был куда лучшим бойцом, нежели Кулай, да и страха передо мной не испытывал, хоть и сам разрубил меня едва ли не надвое во время налёта на Боян-Обо. Копьё отлетело в сторону и Тэнгэ-богатур тут же контратаковал, крутанувшись и целя саблей мне в горло. Я подался вперёд, ударив его "пяткой" копья в живот. Доспех принял на себя удар, так что я не нанёс ему реального вреда, лишь отбросив на полшага и сбив замах. Тэнгэ-богатур использовал инерцию и попытался рубануть меня снова. Я разорвал дистанцию и опустил на плечо кагана копьё. К сожалению, ударил я не лезвием, а древком, но этого хватило, чтобы Тэнгэ-богатур рухнул на колени. Я тут же шагнул вперёд, изо всех сил приложив его ногой по лицу. С головы степняка слетел шлем, по лицу заструились кровь и солёная вода, однако он сумел каким-то чудом удержаться на ногах и даже попытался ткнуть меня саблей. Я легко увернулся и ударил Тэнгэ-богатура "пяткой" копья. На сей раз, он отлетел почти на полфута, плюхнувшись в ту жижу, что плескалась под ногами. Тэнгэ-богатур тут же вскочил, отплёвываясь, и ринулся в контратаку, попутно выхватывая левой рукой кривой кинжал. Он делал это слишком демонстративно, поэтому я понял — бить будет точно саблей, однако же сделал вид, что поддался на его трюк и сместился вправо. Я ошибся. Он атаковал обеими руками, развернув корпус таким образом, что оба клинка были примерно на одной линии. В ответ я просто крутанул копьё, чудом отбив и саблю, и кинжал. Руки кагана разлетелись в разные стороны, подобно крыльям хищной птицы, оканчивающимся стальными когтями. Я снова крутанул копьё, на сей раз перпендикулярно предыдущему вращению, целя лезвием в голову врага. Тэнгэ-богатур успел скрестить клинки над головой за секунду до того, как лезвие опустилось ему на темя, тут же увёл его в сторону, хоть и видел, как перекосилось от боли его лицо, когда он принял мощный удар на клинки. До того, как он сумел ударить меня, пользуясь тем, что теперь моё оружие было слишком далеко, я крутанулся, снова врезав ему ногой в лицо, но в этот раз мой удар усиливался поворотом тела. В третий раз получив по лицу, Тэнгэ-богатур покачнулся, левый глаз его стремительно заплывал, кровь из разбитого лба струилась всё сильней, однако я отлично понимал — от этого он не становится менее опасным противником.

— Я никогда не сомневался в тебе, тяньган, — ухмыльнулся он, стирая тыльной стороной ладони с лица кровь и воду. — Ты — мастер копья.

Едва договорив, он атаковал обоими клинками с разных сторон, вынуждая меня выбирать, какой именно клинок парировать. Я не стал этого делать, просто сделав быстрый прямой выпад в грудь Тэнгэ-богатуру. Теперь уже он был вынужден обороняться, вновь сведя клинки. Однако заплывающий глаз и несколько изменившееся от этого зрение сыграли с ним роковую шутку. Лезвие моего копья распороло ему правую руку, срезав украшенный наруч и сбив и так плохо сидящий наплечник. Рука Тэнгэ-богатура повисла как плеть, сабля выпала из разом ослабевших пальцев.

— Ну вот и всё, — шепнул он, кидаясь на меня с одним только кинжалом в руках, отлично понимая, что ему уже не жить. Но и крыса, загнанная в угол, понимает это, однако кидается на во сто крат более сильного врага.

Я прикончил его быстро. Одним коротким ударом.

Эпопея, начавшаяся в далёком сейчас округе, на полпути к железным рудникам провинции Мааньсань, подошла к концу. Это словно знаменовало падение режима минцев и каганов.

Делакруа с интересом разглядывал настоятеля Горного монастыря Шиминя. Этот человек, обладающий сверхчеловеческими возможностями, когда-то не без помощи белого монаха вышвырнул его из монастыря, отняв даже спасённого им человека, принадлежавшего ему по праву.

— Одного не пойму, — усмехнулся он, — почему вы выкинули меня в тот раз, как нашкодившего котёнка, а теперь принимаете, словно дорогого гостя? — В подтверждение своих слов он поднял чашку с ароматным чаем. — Да ещё и сами пригласили, так настойчиво.