Борис Сапожников - Воин

— О расформировании приказа императорского спокойствия вы уже знаете, — начал Шинь. — Я не мыслил своей жизни без дел, которыми занимался с самой юности. Как бы вы почувствовали себя, узнав, что теперь каганы занимаются вашим любимым делом? Да ещё и делают это столь глупым и непозволительным образом. Вы слышали что они творят? Слышали. Ну тогда, как "ночной воин" вы должны меня понять. Мы с вами играли в халинские шахматы, а они ломами и копьями вгоняют в землю людей, никого не щадя. И эти люди ещё смеют говорить, что мы не справились с поставленной задачей. Мы делали что могли, но как могут люди остановить лавину, которую спустили на страну сами же каганы своей заносчивостью и бесконечно повышающимися поборами.

— Это всё достойные речи, — кивнул мастер Чин, — но чем ты можешь подтвердить их.

— Мои слова может подтвердить мастер Белого лао Янг, — произнёс Шинь, — приехавший вместе с нами. Он проверял меня. Но с другой стороны, у меня есть ещё кое-что. — Он извлёк из-за пазухи небольшой свёрток и передал его мастеру Чину. — Это карта укреплений и расписание гарнизонов округа Синь-и. Можете сверить его с имеющимися у вас, думаю, мои буду несколько точнее, но в общем и целом они совпадают, что подтвердит их подлинность.

— Славный документ, — усмехнулся мастер, хотя мало что подтверждает в отношении тебя. Ты сам сказал, что у нас есть достаточно подробные карты, выходит, минцам не будет нанесён особый ущерб от их потери. Однако словам мастера Белого лао, даже не зная кто он я склонен верить. Вот только в отсутствии предводителя главным у нас становиться полководец У, для него моё или чьё-либо слово значит очень мало, даже слово Фаня, научившего его всему, что он знает.

— Знаю, — кивнул я. — Он не поверит ни мне, ни тем более Шиню, скорее всего, до приезда Циня, — я едва сдержался, чтобы не сказать ин, — придётся посидеть под замком, но ничего — после застенок минцев наши мне нипочём, родные как-никак.

— Не стоит смеяться, — покачал головой мастер Чин. — У ненавидит тебя и может запросто казнить до того, как вернётся Цинь.

— Ненавидит? — вполне искренне удивился я. — За что?

— Ты спас Циня тогда, когда мы бежали от каганов с принцессой, — объяснил мастер Чин. — Ты, а не он. Ну а после, в роще, ты со своими друзьями из Горного монастыря перебил всю погоню и вновь спас нас, хотя мы уже, честно говоря, прощались с жизнями. Для такого гордого человека, как полководец У, этих поводов вполне достаточно для ненависти. А казнить тебя по обвинению в предательстве, что может быть проще? В это даже все поверят.

— Очень мило. Ну да от судьбы не уйдёшь, как не мечись.

Я вышел из фан-цзы мастера Чина и тут же наткнулся на ледяной взгляд полководца У. Он в сопровождении троих воинов стоял прямо перед дверьми дома "ночного воина" Я усмехнулся, уж очень эта картина напомнила мне моё задержание дядюшкой Ву. А вот Шиню было не до улыбок. Полководец У кивнул своим людям и те ловко заломили ему руки за спину.

— Я бы и тебя отправил в темницу вслед за ним, — жёстко бросил он мне, — да вот вони слишком много поднимется. Слишком любят тебя все. — В голосе полководца слышалось нескрываемое презрение и ко мне, и к пресловутым "всем".

Шиня увели, я же остался стоять посреди улицы, не очень-то понимая почему полководец У не забрал и меня. С каких это пор он начал считаться с чьим бы то ни было мнением, кроме своего?

Так, пребывая в полнейшем недоумении, я и зашагал к своему дому.

Тэнгэ-богатур покосился на восток, где небосклон начал медленно светлеть. Самое время для атаки. Добрую службу сослужил ему снова серый шаман дядюшка Ву, наведя на логово самых опасных мятежников — людей Циня. И опасны они были не только тем, что их предводитель потомок последнего из императоров циньской династии и даже не помощью горных монахов, а — умом их предводителя, не встрявшего в общую потасовку, выжидавшего пока всё не затихнет само собой и тогда можно будет брать ослабевшую от долгой войны власть. Но ничему из того, на что рассчитывал Цинь не суждено сбыться и главная заслуга в этом дядюшки Ву и Тэнгэ-богатура, который вполне возможно очень скоро станет Тэнгэ-нойоном.

Вынырнув из мира сладких грёз, которые он позволил себе погрузиться на мгновение, Тэнгэ-богатур взмахнул саблей, давая знак атаковать.

Разбудил меня, как и многих, стук копыт, крики каганов и вой пламени, поджигаемых фан-цзы. Я выскочил из своего дома с копьём наперевес и тут же наткнулся на мчащегося во весь опор кагана. Степняк вскинул пику, но я опередил его, поразив ноги его коня. Каган полетел на землю, я прикончил его и огляделся.