Святослав Логинов - Многорукий бог далайна

Вторую атаку Мунаг отбил прежним способом, не потеряв ни одного человека. Тогда войско разделилось и двинулось небольшими группами через поля и приграничную полосу. Часть цэрэгов пошла в обход по мокрому оройхону. Три дюжины защитников не могли держать такой фронт, Мунаг начал отступление. Двое суток он маневрировал, перебрасывая три своих орудия с приграничной полосы на мокрое. Последний выстрел был сделан с верхушки суурь-тэсэга по движущемуся через поле отряду. Двое суток прошли в непрерывных стычках и рукопашных схватках. Всё это время воины Тройгала занимались самым мирным делом: вывозили из бывшей резиденции одонта сокровища, припасы, всевозможный скарб.

На новые оройхоны были уведены мастера и самые опытные земледельцы. Унесли даже резную дверь алдан-шавара, хотя доставить её на место не сумели – вынырнувший из пучины чёрный уулгуй схватил двух носильщиков, а стараясь достать остальных, уцепился за дверь и скинул её в далайн. Зато дверь смертников, закрывавшая вход в шавар, где казнили преступников, прибыла на место благополучно. С оставленных оройхонов было унесено всё, независимо от того, принадлежало это вану, одонту или ограбленным и кинутым жителям.

Два ухэра и несколько татацев, переправленных через мёртвую полосу, Тройгал установил возле перешейка, превратив свои оройхоны в неприступную крепость. В далайне возникло ещё одно крошечное государство.

Последним с земли ванов пришёл Мунаг с полудюжиной уцелевших цэрэгов. Остальные погибли или, вовремя поняв, что их послали на верную смерть, бежали через мокрые земли искать счастья в восточных провинциях в надежде, что там не будут слишком тщательно выяснять, откуда они явились.

Хооргон, выслушав доклад дюженника, некоторое время сидел молча, потом начал говорить, тихо и медленно, но под конец всё более распаляясь и переходя на крик:

– Значит, ты считаешь, что провёл удачную кампанию… В то время как я добывал для страны новые области, ты, погубив четверть войска, растранжирив харвах и потеряв татацы, не сумел сберечь доверенные тебе оройхоны. Ты понимаешь, что теперь мне придётся штурмовать самозванца через мёртвые земли, а у меня нет для этого людей?.. И ты ждёшь похвал?! Ты не герой, ты трус и предатель!

– Вы отлично знаете, что удержать те земли нашими силами невозможно, – сказал Мунаг. – Иначе бы вы не вывозили сюда всё подряд ещё прежде, чем ван узнал о восстании. Я считал, что моя задача продержаться как можно дольше, чтобы дать Тройгалу возможность закрепиться здесь и наладить оборону. А те земли всё равно были потеряны для нас.

– Он считал!.. – задохнулся Хооргон. – Если это так, то почему ты не перебил оставшееся мужичьё, почему не поджёг поля?

– Всходам нет и недели, – возразил Мунаг, – они не горят. А со старухами я не воюю – я солдат, а не палач.

– Ты трус и предатель! – заорал Хооргон.

– Ложь! – багровея, взревел Мунаг. – Вы, ради своих удобств, послали меня на смерть, и теперь вам досадно, что я сумел выжить!

Мунаг шагнул вперёд, хватаясь за кинжал, но четверо охранников повисли на нём и бросили на колени, заломив руки.

– Говоришь, ты не палач? – звенящим от бешенства голосом спросил Хооргон. – Это верно. Но ты сейчас познакомишься с нашим новым палачом. Предателям место в шаваре, а ты давно у меня на примете. Думаешь, я забыл, как ты лгал моему отцу, подсовывая травяной ножик? Тебе не удалось убить меня тогда, не выйдет и сейчас. Ну что, вспомнил, пособник бандитов?

Мунаг поднял голову, безуспешно попытался встать, потом в его лице что-то изменилось, и Мунаг сказал тихо:

– Вспомнил. Наверное, это был единственный правильный поступок в моей жизни.

– В шавар! – распорядился Хооргон.

Мунага приволокли на мокрый оройхон, к подножию суурь-тэсэга. Дверь, недавно закрывшаяся за благородным Пуирталом, а потом с великими трудами перетащенная сюда, уже висела на месте. Кажется, это было первое, что обустроил Хооргон в своей стране. Палач распахнул тяжёлые створки.

– Великий государь добр, – возгласил он, – и даёт тебе возможность спастись и очиститься в его глазах. Если ты действительно так храбр, как говоришь, то пройди через шавар, и, если останешься жив, государь простит тебе всё.

Мунаг взглянул на палача и узнал его. Перед ним лыбился щербатым ртом громила Боройгал, лизоблюд и осведомитель, заправлявший делами на Свободном оройхоне и наконец получивший тёплое местечко на сухом. Боройгал сорвал с Мунага порубленный панцирь и боевые башмаки, приготовился втолкнуть бывшего дюженника в темнеющий проём, но Мунаг вырвал руку из пальцев палача, презрительно плюнул и ушёл в шавар сам.