Геннадий Башунов - Не люди

Одна из жертв долго смотрела на убившего её мальчишку, зажимая перерезанное горло ладонями. Она была старше своего убийцы разве что на пару лет, на её боках ещё не зажили раны от кнута, на голой груди виднелись следы застарелых укусов, а бёдра покрывали синяки. На её пояске болтался отрезанный член, принадлежащий либо графу, либо его старшему сыну – только их тела несли на себе следы оскопления. Девушка смотрела на Велиона, и в её глазах отражалось непонимание. Должно быть, она считала, что всё делала правильно в эти последние для неё дни.

– Что, хер встал? – прошипел тогда Халки, и его грубый голос отрезвил Велиона. – Шевелись, пока нас тут не прихватили с трупами. Убивать нас будут долго, поверь мне.

Но они без спешки добили спящих бунтовщиков и так же спокойно ушли из лагеря, сопровождаемые дружным храпом вчерашних крестьян.

– Ты убиваешь тех, за кого тебе платят, – холодно сказал Халки, когда убийцы ушли на достаточное расстояние от лагеря. – Без разницы, кто это – купец, граф, сисястая смазливая баба или такой же наёмник, как и ты.

– Не в том дело. Если бы эти крестьяне собрали деньги на то, чтобы убить своего графа, мы бы его убили, так ведь?

– Убили бы. Но не стали предварительно отрезать ему и его сыну яйца и насиловать его жену и дочерей. Однако в этот раз нас нанял брат покойника. Зачинщики наказаны, а стадо, которое они вели, протрезвеет, поймёт, что сотворило, и вернётся обратно на свои поля. Разве что некоторых узнают и отделают кнутом, либо повесят особо отличившихся. Но таких будет немного. Убив полтора десятка ублюдков, мы позволили сохранить несколько сотен жизней, в противном случае, их бы втоптала в землю кавалерия, собранная ближайшими сеньорами. Я не говорю о тех поместьях и купцах, которых могло встретить на своём пути это стадо. Понимаешь? Наша работа – это меньшее зло, и так будет всегда.

Через полтора года Велион сбежал, чтобы на его руках не было крови тех, за кого ему платят. Сбежал, потому что понял – плевать Халки и всем остальным на купцов и жителей поместий, не говоря уже о крестьянах, у них денег отродясь не бывало. Им платили, они работали. А сказки про меньшее зло – чушь, которую вещают новичкам, пока они сами не отрастят более толстую шкуру.

И какого же хрена сейчас, ещё двенадцать лет спустя, он лезет убивать баранов, которых ведёт за собой один ублюдок? Спасает людей? Совершает меньшее зло?

Или просто делает то, за что ему заплатили?

Когда-то Аргил, его Велион всегда почему-то про себя называл Дерьмовый Материал, сказал ему: «Убийца, начинающий много думать и сомневаться – не убийца, он труп».

Поэтому могильщик стиснул зубы и прополз очередные тридцать футов. Не время думать и вспоминать. Просто на улице стоит такая же погода, да и работа чем-то похожа на ту.

К тому же, к двадцати семи годам он отрастил шкуру ничуть не менее жёсткую, чем материал его перчаток. По крайней мере, ему хотелось так думать.

Часовые всё же дали о себе знать – один из них вполголоса окликнул второго, спрашивая, не спит ли тот. Тот спал, и первый, выругавшись, немного громче повторил свой вопрос. Когда ответа не последовало, первый, ругаясь уже не переставая, отправился будить напарника.

Часовой двигался от правой стены к центральной. Кто знает, нет ли третьего часового слева. Выбор места для проникновения на хутор очевиден.

Велион приподнялся и, согнувшись, со всей скоростью, на которую был способен, двинулся к выбранной цели. Вряд ли часовой сейчас вертит головой по сторонам и вообще выглядывает из-за частокола. Его куда больше занимает спящий товарищ, которому нужно как следует всыпать за то, что подставил всех остальных.

Один рывок, и он на месте. Шума никакого или практически никакого. Сейчас нужно чуть-чуть подождать…

– Ты чё, сука, совсем охренел, спать тут удумал? – раздалось яростное шипение.

За ним последовали глухие звуки тумаков и вскрик проснувшегося от боли и неожиданности человека.

Велион забросил кошку за стену. За этим делом он когда-то провёл месяцы своей жизни, и руки помнили науку. Кошка крепко зацепилась за настил, построенный за частоколом для защитников.

Стражники всё ещё ругались. Могильщик подал условленный сигнал и начал карабкаться по верёвке. Теперь у него осталось две задачи – сообщить в нужный момент, где находится верёвка, а потом отбивать от атак этот участок стены, чтобы остальные перебрались на хутор. Ну, быть может, желательно прикончить одного или двух защитников.