Борис Сапожников - Пангея

Так я в неполные тридцать стал полковником.

Родной Вюртемберг встретил нас зимой и метелью. Полк вернулся на квартиры в столице Новониколенской губернии. После сражений на Баварии казармы полка почти пустовали. К концу кампании от списочного состава осталась, дай бог, чтобы половина, и еще четверть от них абшидировали по состоянию здоровья. Пока шла война, они годились, а теперь перестали отвечать строгим требованиям армии Доппельштерна. Всем выдали удвоенное месячное жалование и отправили по домам. Правда, поставив на учет в министерстве колоний. Как только будет объявлен очередной набор для переселения на вновь открытую планету, всем им, вместе с семьями, если они таковыми обзаведутся, будет предложено переселиться туда, обеспечив тем самым крепкий тыл имперскому гарнизону.

Вернувшись домой я почти с головой ушел в бумажную работу. Конечно, мне, как и всем офицерам, полагались две недели отдыха, но одновременно отпустить всех я не мог, а потому остался и сам. Иначе поступить не мог.

На меня сразу же навалилась груда бумажной работы. В первый же день ко мне явился начальник канцелярии полка, остававшийся на Вюртемберге, и вместе мы наметили фронт работ.

Полдня у меня ушло только на подписание медицинских заключений об абшиде, а после этого я разбирался с последними письмами погибшим солдатам, унтерам и офицерам полка, которые циничная солдатская молва прозывала "письмами счастья". Надо сказать, эта работа утомила меня намного больше целого дня тяжелых боев. Когда я увидел какой, на самом-то деле, толстой была стопка этих "писем счастья", мне невольно стало не по себе.

Наверное, не столь уж толстокожим я был, как хотел показаться другим.

Следующий день заняло решение вопросов с зампотылом и вербовщиками, которых тот привел мне. В этот раз были другие списки. Призывников и добровольцев, желающих вступить в ряды имперской армии. Отдельно числились те, кого рекомендовали в дисциплинарные подразделения. Это были преступники, предпочитавшие службу длительным срокам заключения в тюрьмах или на каторге. Некоторые командиры полков предпочитали набирать из таких разведвзоды и швырять в самое пекло, куда ни за что не отправили бы нормальных, так сказать, солдат. Но у нас была несколько иная специфика, если честно, я бы никогда не доверил оружие, особенно тяжелое, человеку, который был осужден за какое-то тяжкое преступление.

Поэтому их список я первым делом отложил в сторону и занялся рассмотрением оставшихся двух. Конечно, стоило брать в первую очередь добровольцев, охотников, как их звали тут, потому что большую часть населения Новониколенской губернии составляли русские. Однако и среди них могли быть те, кому доверять не особенно стоило. Во-первых: сразу следовало отсеять всех, напротив кого стояли отметки, означающие, что эти люди находятся под подозрением в совершении преступлений. Вербовочные конторы плотно сотрудничали с полицией, оперативно получая информацию обо всех призывниках и охотниках.

С оставшимися я приказал разбираться зампотылу, в конце концов, это именно его обязанности. Не могу же я разбираться с каждым кандидатом в драгуны нашего полка. Отпустив вербовщиков, видимо, все уже было решено и требовалось только мое формальное разрешение, зампотылу выдал мне бланки заявок на оружие, запчасти, доспехи, расходные материалы (которыми числились патроны к разнокалиберному оружию, снаряды к легким орудиям и легким мортирам, батареи к лучевым карабинам, всего около двух десятков наименований, от числа напротив них мне стало слегка не по себе). Вот никогда бы не подумал, что один наш полк потребляет столько боеприпасов. Пока был всего лишь командиром роты, про короткий срок службы в гвардии и вовсе молчу, как-то не сильно над этим задумывался. А вот теперь придется думать об этих цифрах.

- Без вашей подписи на запросах, - объяснил зампотылу, - мне их ни за что не одобрят.

- Конечно, - кивнул я. - Если будет надо, можете приписать по нолику к каждому наименованию. Места, как вижу, вполне хватит.

- И последний список, - сказал зампотылу, кладя передо мной небольшой лист с фамилиями и званиями всех оставшихся офицеров полка. Раз вас так удачно продвинули в звании, отметьте здесь тех, кто, по вашему мнению, также достоин повышения.

- Таких нет, - ответил я, отталкивая листок. - Скажу сразу, господин майор, что и себя не считаю достойным командной должности. Но на меня взвалили эту тяжесть и мне ее нести. Лейтенантов полка я видел в бою, и могу сказать, что ни один из них не готов к тому, чтобы командовать подразделением крупнее взвода.