Борис Сапожников - Эрина

- Что и как было на Потерянной Родине, - отмахнулся фон Рекендорф, - почти неизвестно. Да и сейчас мы должны быть гибче, потому что я уверен в том, что альбионцы не упустят своего шанса заключить союз с демонами. В первую очередь против нас.

- Только это, герр канцлер, - вздохнул фон Айзенаха, - и удерживает меня от того, чтобы прямо сказать вам "нет". Очень не хочется иметь дело с альбионскими траншейными полками и демонами одновременно.

- С альбионцев станется в одностороннем порядке выйти из конвенции, - согласился с ним фон Люке, - а то и вовсе объявить ее недействительно относительно себя. После чего с такими союзниками, как демоны, они станут едва ли не самой сильной в военном отношении державой. И смогут диктовать условия остальным.

- И это значит, - победным тоном произнес фон Рекендорф, - что нам нужно как можно скорее провести переговоры с демонами. И, кстати, надо придумать более удобоваримое название для демонов. Ведь они не из преисподней вылезли. Это просто такая же разумная раса, как и мы. Только измененная условиями своего мира.

- Откуда вы знаете это? - удивился министр иностранных дел.

- Ниоткуда, - с натянутой улыбкой отмахнулся канцлер, - это я озвучиваю официальную версию.

- Понятно, - кивнул фон Люке, недоверчиво глянув на него. Но добавлять ничего не стал.

Военный министр смотрел на канцлера тем же взглядом, однако и он комментировать его слова никак не стал.

Рабочий кабинет князя-кесаря Федора Ивановича Ромодановского был обставлен в некоем "русском" стиле, конечно, как понимал его сам хозяин. Деревянные панели на стенах, красный угол с несколькими иконами, стоящими совершенно бессистемно, стол, накрытый расшитой скатертью, деревянные же кресла, в которых устраивались гости, и главенствующее над ними, больше похожее на трон сидение, занимаемое самим князем-кесарем. Над спинкой его было выбито: "Сей князь был характеру партикулярнаго; собою видом, как монстра; нравом злой тиран; превеликой нежелатель добра никому; но его величеству верной был так, что никто другой". Федор Иванович очень гордился этим изречением о своем предке и поговаривали, только по углам и тихим шепотом, что он даже лег под нож пластического хирурга для того, чтобы придать себе именно этот вид монстры. Как бы то ни было, а красавцем назвать Федора Ивановича назвать было нельзя.

Он любил одеваться в некое странное платье, которые было в ходу еще на Потерянной Родине в совсем уж древние века. А более всего он напоминал одеяние князя-кесаря Федора Юрьевича с портрета, наверное, такого же древнего, как и изречение над тронным сидением, который висел на стене перед входом в обширный кабинет лидера русской партии при дворе кайзера. Он даже руки обычно держал на поясе также как на портрете.

Вот и сейчас он сидел на возвышающемся кресле, сложив тем же манером руки, и уложив локти на резные подлокотники кресла. А за столом сидели министр внутренних дел Ксенофонт Лешуков, товарищ военного министра Мефодий Бергман, который официально соблюдал нейтралитет, не вступая ни в какие партии, и министр народного просвещения Павел Недодаев. Посту последнего не придавали особого значения, однако князь-кесарь понимал, что не настолько уж бесполезна эта должность в правительстве. Потому что кроме образования министр народного просвещения заведовал еще и средствами массовой информации. А сколько зависит от них, князь-кесарь понимал отлично.

- Я настоял на том, чтобы присутствовали все вы, - начал Ромодановский, - потому что от нашего сегодняшнего решения будет зависеть очень многое. Все вы уже знаете о том, что немецкая партия во главе с канцлером сейчас готовит манифест о начале переговоров с демонами. И нам сегодня надо решить, будем ли мы противиться этому?

- А как же иначе?! - воскликнул решительный Бергман, еще недавно лихой штаб-ротмистр Лейб-гвардии Конного полка. - Как это так, вступать в союз с демонами!

- Ты ведь читал как они все там, в манифесте, сформулировали, - Ромодановский обращался ко всем, кроме кайзера, на ты. - Что это не демоны вовсе, а просто другая раса, сильно от нас отличающаяся. Мир, значит, у них такой, что в нем этакие уроды родятся.

- Но ведь это не отменяет того факта, - произнес Недодаев своим обычным едва не менторским тоном, который раздражал всех, с кем он разговаривал, - что немецкая партия выступает за союз с ними. И демонами они из-за их формулировок быть не перестают.

- Да как сказать, - протянул Лешуков, - а что если это, действительно, никакие не демоны?