Валерий Сабитов - Ард Айлийюн

Глафий аккуратно спрятал Лампу на груди и спросил так, будто они расставались на время, а теперь разлука позади, и впереди все будет хорошо.

— Как ты тут без нас?

Он оглядел небо, голубое и морозное, и сказал:

— А мы углубились в Свиток… Я, оказалось, еще слаб умом, мало понимаю. Там написано: главная борьба внутри нас, а не снаружи. Следует ли это понимать так: Империя приходит к тем, кто изнутри соответствует ей? Кто внутри раб простейших желаний? И еще… Вот такая фраза: одно-единственное слово может перевесить все твои грехи. И даже все грехи мира. Грехи, — это нарушения закона, установленного Хозяином Седьмого Эона. Все так. Но вот в какую чашу ляжет это самое тяжелое слово?

Нур легко, по-детски рассмеялся. Да так, что никто не удержался от улыбки.

— Ты знаешь, Глафий, я второй раз за месяц слышу эти вопросы. Одно и то же слово, оказывается, может звучать по-разному. Твои вопросы радуют… Перед вами приходил тот, кто не мог не прийти. Да, тот самый Демон, поселившийся на Арде Ману после Азарфэйра. Помнишь, Сандр, он обещал: «Я не оставлю тебя нигде». Он выполняет свои обещания. Он знает, что я пройду. И что не погибну в Империи. Он пойдет за мной. У демонов свои пути… Да, вначале он пытался меня склонить на сотрудничество. А в обмен, — тишину и спокойствие для Арда Ману, мне — трон императора. Хотите увидеть его лик? Каков он здесь, и каким предстанет в Империи?

Сандр содрогнулся. По сути еще мальчик, Нур выдержал удар, способный погубить почти всех в Арде! И не только выдержал, но и возрос, осветился новым светом. И Сандр посмотрел на айлов, — все молчат, не зная что сказать. Что ж, с легкой печалью сказал себе Сандр, — ты еще командир. Еще не прошло время принимать решения за всех. И он кивнул.

То, что сохранилось на вершине памяти Нура, переместилось к ним.

Звездное небо, украшенное Идой, желтые горы… Ель, темно-зеленая и мрачная, поблескивает глазами привидений. От камня плато струится волнами вверх тепло планеты.

Но вот тревожно замигали глаза стражей ели. Полный диск Иды закрыло черное облако и горы скрылись из виду. Облако разрослось, закрыв щупальцами звезды, и опустилось, зависнув над головой Нура. Из-за гор поднялось багровое зарево, кромешная тьма осветилась имперским светом.

И в этом кровавом свете предстала перед Проходом громадная черная фигура высотой в гору. Освещаемое алыми сполохами лицо, вознесенное к облаку, излучает ненависть. А голос сверху звучит раскатами имперского барабана:

— Ты встретишь меня много раз, во многих местах. И внутри себя тоже! И не раз раскаешься, что избрал местом жизни Империю. У меня будет много обличий, несущих страх, ужас, искушение… Я не оставлю тебя, вредный айл…

Лицо черного призрака приблизилось и стало меняться, фиксируясь на мгновения. Лица обитателей Земли, подданных Империи, представали перед Нуром нескончаемой вереницей. Красивые, уродливые, женские, мужские… Но ни одно из них не содержало в себе светлого чувства и доброго разума. И не вызывало к себе притяжения, и не требовало обратной улыбки.

Демон показывал многочисленность и мощь своего войска, ожидающего Нура по ту сторону Илы-Аджалы.

Видение пропало. Нур произнес:

— Достаточно. Зрелище не из лучших. А его последующий разговор со мной — о нем вы знаете главное. Сколько искушений! И сколько устрашающих угроз! Сандр, за этот месяц я открыл важное: он абсолютно бессилен! До айлов ему не добраться. Почему погибли Хиса и первый дозор? Потому что внутри них жило то, за что злу легко зацепиться. И потому, что они полагались на себя! Только на себя! А не спасительную волю Хозяина седьмого Эона.

Вот так я провел месяц, Глафий. И я чувствовал вашу близость. Я ее буду ощущать и там… А для себя я понял: не зла бояться надо, а гнева Эона. И придет бесстрашие.

— Когда? — спросил Сандр, пересилив себя.

Нур ответил без промедления:

— Сейчас. Поговорим, попрощаемся. А ты проводишь меня, Сандр… До самого Прохода. Хорошо?

И он остановил взгляд на Глафии. Глафий, определенно, за месяц так и не собрался для прощания с Нуром. И, поморгав, сказал:

— Не знаю, конечно… Но уверен, — ты там чужой. Не станешь своим. Всегда чужой — в детстве, в зрелости… С чего начнешь… И — везде… Не будет дома, который ты сможешь назвать своим. Не будет родного Арда, милой родины, куда тянет после странствий. Друзья… Не уверен. Не знаю, — немного, но будут. Единицы. Главное, — отделить их для себя от лицемеров. И будет много странствий…