Ф Йи - Становление Киоши [ЛП]

— Это было одно из немногих его достижений. Он точно был одним из величайших игроков в истории. В зависимости от правил, у тебя может быть до шестидесяти фишек. И на доске больше двух сотен точек, куда их можно поставить. Тянуть наугад и гениально играть с этим мог только Курук, еще и побеждать. Шансов очень мало.

Киоши не любила пай-шо, но знала, что мастера часто говорили об индивидуальных стилях игры, узнаваемых, как подпись. Личность проявлялась на доске.

— После того, что Цзянжу пережил с Сю Пинь Анем и Желтыми шеями, с его плеч словно сняли бремя, — сказал Кельсанг. — Сомнения пропали, когда мы увидели, как Юн применяет магию земли. Ребенок двигал камни так, как не мог никто. И мы определили Аватара только по этой точности. Решили, что он — реинкарнация Курука.

Киоши вспомнила, как утром Юн играл с землей. Как ей казалось, только Аватар так мог.

— Я не понимаю, — сказала она. — Все это — доказательства. Юн — Аватар. Зачем вы мне говорите, что я… что я… зачем вы так со мной!

Ее боль поглощали без эха ряды выцветшей бумаги вокруг них.

— Мы можем выйти отсюда? — сказал Кельсанг с красными глазами.

Они шли в тишине по коридорам поместья. Присутствие Кельсанга позволяло идти коротким путем, где их видели важные гости. Они миновали свитки каллиграфии на стенах, которые были ценнее золота. Изящные вазы были с цветами из сада, которые меняли каждый день.

Киоши ощущала себя как пор, пока они проходили мимо сокровищ, как нарушитель, который мог проникнуть мимо стражи и убрать бесценные вещи в мешок. Даже общежитие слуг, простое и плохо освещенное, казалось, шептало ей «неблагодарная» из темных углов. Не все слуги могли жить тут. И она знала, что кровать не на полу и деревянная дверь, которая плотно закрывалась, была лучше того, что было у многих слуг Царства Земли.

Она и Кельсанг втиснулись в ее комнату. Там было тесно, они были примерно одного роста, но крупные люди часто считали себя куда меньше. Ее комната была маленькой, но места было больше, чем ей требовалось. Кроме пары мелочей из ее уличной жизни, в доме Цзянжу она хранила сундук с тяжелым замком, который стоял в углу, и на нем был журнал в кожаном переплете, описывающий, что там. Ее наследие от дней до Йокои.

— У тебя все еще есть это, — сказал Кельсанг. — Знаю, как они для тебя ценны. Я помню, как выслеживал тебя до гнездышка, которое ты сплела у сундука под домом кузнеца. Ты крепко прижимала книгу к груди, не давала мне ее прочесть. Ты, казалось, была готова защищать ее до смерти.

Ее чувства к вещам были сложнее, чем он понимал. Киоши никогда не открывала замок, выбросила ключ в океан однажды, вспылив. И она пару раз чуть не сожгла журнал.

Кто-то шел дальше по коридору, скрипя половицами, и они выждали, пока шаги не пропали. Кельсанг сел на кровать, и она прогнулась. Киоши прислонилась к двери, уперлась ногами, словно ее могла выбить армия.

— Так вы думаете, что я — Аватар, из-за глупой песни, которую я сочинила? — сказала она. По пути в свою комнату она набралась смелости и смогла теперь сказать это.

— Думаю, ты можешь быть Аватаром, потому что ухватила из воздуха строки, которые Курук давным-давно написал в стихотворении, — сказал Кельсанг.

Стихотворение. Это не было доказательством. Это не было холодной невозможностью того, что делал Юн.

Кельсанг видел, что она нуждалась в лучшем объяснении.

— То, что я тебе расскажу, ты должна сохранить в тайне, — сказал он.

— Я слушаю.

— Это было лет двадцать назад. Товарищи Курука все еще были близки, но без настоящих испытаний мы занялись своими жизнями. Цзянжу начал работать над делами семьи. Хей-Ран начала учить в Королевской огненной академии и вышла за отца Ранги, Джунсика, в тот же год. Такой счастливой я ее еще не видел. И тогда еще был жив Настоятель Дорже, и я был у него на хорошем счету, так что меня растили, чтобы передать мне власть в южном Храме воздуха.

Узнавать прошлое почтенных магов было приятно и волнительно. Она слушала о том, что знать не должна была.

— Что делал Курук?

— Был собой. Путешествовал по миру. Разбивал сердца и получал прозвища. Но однажды он появился внезапно на моем пороге, дрожа, как школьник. Он хотел, чтобы я прочел заявление о вечной любви, которое он заключил в форму стихотворения.

Кельсанг резко вдохнул носом. В комнате Киоши было чисто и без пыли.

— Это произошло через два месяца после свадьбы Хей-Ран и за три месяца до болезни отца Цзянжу, — сказал он. — Он использовал более приличный слог, чем в хоровой песне моряков, и он не пел ее, но содержимое было тем, что ты озвучила, придумав на ходу.