Лео Сухов - Города в поднебесье

Назад я бежал по своим следам – по тому же пути, которым мы с Рубари уходили, когда грабили Торговую Палату. Конечно, проще было бы грабить банки. Однако я забыл сказать, что банк –это четвёртое по защищённости здание в городе. На третьем месте – храм… Был. В общем, здесь вообще сложно грабить, если ты никто и звать тебя никак…

Когда я был на полпути до скалы, раздался возмущённый рёв. Было бы наивно предполагать, что рёв этот издают просто так. Видно, Рубари всё-таки загарпунил нашу давнюю «приятельницу» скамори. И теперь он, наверно, несётся по канату в сторону спасения. А мне ещё бежать и бежать…

В этот день всё шло не так, как планировалось. Однако я не удивлялся – ведь и невезение я тоже, можно сказать, планировал… Во всяком случае, брал в свои расчёты. Поэтому ничего удивительного не было в том, что выскочил к скале я как раз в тот момент, когда на площадку перед подъёмником выплеснулась толпа мелких скамори, а Рубари именно в это мгновение схватился за канат.

- Рубари! – заорал я на бегу, размахивая верёвкой, которую достал заранее. – Лови верёвку!!!

- Бр-сай! – ответил тот, выпучив глаза при виде целой толпы скамори.

И тут его потянуло наверх.

Да ещё так шустро… Это Нанна отправила противовес в полёт. Когда, опережая скамори всего на несколько метров, я кинул верёвку, то её длины хватило аккурат, чтобы мой напарник ухватился рукой за самый её хвост. Меня оторвало от земли и стремительно понесло вверх. Ногу дёрнуло – это один из скамори попытался цапнуть меня за сапог, но сорвался вниз, задев меня лишь по касательной.

Мы ползли вверх, а сверху – навстречу нам – ползла тяжеленная корзина с камнями. Мимо пронеслась первая трещина с чёрными следами, оставшимися после пожара. А со стороны Старого Экори яростно и исступлённо ревела матка скамори. Она не смогла добраться до нас, она была очень зла, и ещё она как-то странно шевелила жвалами…

- Б-р-гись!!! – заорал Рубари сквозь сжатые зубы, потому что держать меня ему было явно тяжело. – Пл-ёт!

И матка плюнула… Струя едкой жидкости рванула к скале, а мы уже перестали подниматься, так и не дотянув до второй трещины – закончился трос противовеса… Я, как заворожённый, смотрел на летящую в нас кислоту. Казалось, что она попадёт прямо в меня, но буквально за несколько метров до встречи с моим телом большая её часть ушла вниз, хлестнув по скале. И лишь самая первая струя ударила в камень где-то над моей головой…

В этот день всё шло не так… Ещё до того, как полёт кислоты завершился, я достал ледоруб, примерился – и вбил его что есть силы в трещину в стене, одновременно отпуская верёвку. Ударившая струя всё равно спустя секунду её пережгла…

Рубари висел метрах в тридцати от меня. Дальше ему предстояло двинуться своим ходом. А я продолжал висеть под взглядом антрацитово-чёрных глаз матки скамори, которые обещали мне боль, страдания и смерть. Похоже, это чудовище понимало, что висит у меня на спине и чего я её коварно лишил… Тихий кашель сотряс всего меня, заставив сильнее вцепиться в рукоять ледоруба.

В которой я понимаю, что не зря занимался альпинизмом, вспоминаю поговорку про первый блин комом, а потом мы все останавливаемся в шаге от спасения – и делаем этот шаг.

Я не сразу понял, что странный кашель – это смех. Хриплый смех задыхающегося победителя… И даже чёрные глаза матки скамори уже не казались мне воплощением самой смерти. Они казались тупыми буркалами проигравшей твари…

Однако у неё ещё был шанс на победу. Да, пройдёт какое-то время, прежде чем эта тварь снова наберёт кислоты – но я и не собирался ждать. Нащупав ногами уступ, я стянул зубами перчатку с левой руки и уцепился за наиболее надёжно выглядевшую трещину. Выдрал ледоруб, повесил его на пояс и вытащил перчатку изо рта, опять-таки заткнув за пояс. А ещё зубами стянул перчатку с правой руки…

Всё-таки пригодились тренировки по скалолазанию… Не то, чтобы я стал настоящим мастером этого дела – скорее, бояться начал. Зато хотя бы не висел, прижавшись к скале, как расплющенный паук, не зная, что делать дальше. А тем временем реализовывался худший из возможных раскладов, которые я вообще мог себе представить… Ни страховки, ни навыков, ни сил – лишь голая воля к победе на холодном склоне скалы. В какой-то момент я снова глянул в глаза матки скамори и тихо прошептал:

- Спать надо в холода, тварь! Подавись своей кислотой!..

Первый колышек я вогнал только тогда, когда поднялся метров на двадцать. Скамори плевалась в меня ещё дважды, но каждый раз силы её плевка не хватало. Однако последний хлестнул всего в паре метров от моих ног. Причём, мне до последнего казалось, что долетит – и я готовился орать, но держаться руками, пока сверху не скинут трос.