Computers - Палач

- Оказывается, это не так уж и больно! Андрюша, сожми мне грудь, пожалуйста!

Я подошел к ней сзади и обнял, положив ладони на ее маленькие груди, а она откинула голову и прижалась ко мне.

- Сожми крепко-крепко!

Я сжал ладони, чувствуя горячую кровь, текущую между пальцами, а Оля, слегка нагнувшись, медленно, как бы наслаждаясь процессом, вложила во влагалище кинжал и повела его вверх. Когда она рассекла свой клитор, брызнула струйка крови, и она застонала, но, не останавливаясь, потянула кинжал дальше вверх, с видимым усилием разрезала хрящ в своем лоне, а потом быстро довела разрез до пупка. Кровь уже текла у нее из влагалища струей.

Я, понимая, что у нас остались секунды до того, как она потеряет сознание, перехватил у нее кинжал и резанул по ее животу слева направо, а потом повернул разрез вверх и рассек печень. Она снова застонала и прошептала:

- Все, Андрюша, это все… Теперь – голову! А то ужасно больно…

Я наклонился к ее лицу, коснулся ее губ своими и почувствовал ответное движение ее губ и языка, а затем, бросив кинжал и сжимая ее груди, опустил ее на колени. Кишки, действительно, выпали из ее живота прямо на песок, но она, не обращая на это внимания, уперлась руками в землю и вытянула шею, а Таня потянула ее за волосы. Я поднял катану с земли и встал рядом, а затем резко опустил клинок.

Голова отделилась и повисла, качаясь, на волосах, струя крови брызнула на босые ноги Тани, а руки Оли подломились, и ее тело ткнулось в землю плечами и обрубком шеи. Ее ноги дернулись пару раз и замерли. Таня сделала шаг назад, а тело Оли медленно завалилось набок. Таня заплакала, прижимая отрубленную голову к груди.

- Не плачь, Танюша! – сказал я. – Теперь ей стало хорошо.

Я расстелил рядом простыню и положил на нее обезглавленное тело Оли, перевернув его на спину и заправив кишки на место, они были скользкие и теплые, а потом взял у Тани отрубленную голову и приложил к шее. Глаза ее были открыты, губы – улыбались. Я прикрыл руками веки открытых глаз и, встав на колени, поцеловал губы. Мы с Таней завернули тело в простыню, я вытер о край простыни катану и кинжал, и мы осторожно опустили тело в могилу, взяв простыню за два конца, а потом лопатами стали забрасывать его песком. Через десять минут все было кончено – могила была засыпана, и мы потоптались на ней, чтобы сровнять с землей.

Оставив рядом с могилой лопаты и оружие, мы с Таней пошли к бассейну. Таня села на край и опустила ноги в воду, смывая с них кровь, я сел рядом и обнял ее.

- Андрюша, мне так ее жалко!

- Завтра она снова будет с нами, - ответил я. – И расскажет, что чувствовала.

- Да, я надеюсь… А какая она смелая! Самой вспороть себе живот… Да еще так ужасно… Так жестоко! Я бы, точно, не смогла!

Мы с Таней слезли в бассейн и по пояс в воде обнялись, а потом смыли с себя кровь, опять посидели на краю бассейна, обсыхая, и пошли домой.

- Как ты думаешь, милый, где воскреснет Оля? Там, где умерла?

- Я не знаю. Подождем до завтра.

- А вдруг – снова в том же лесу, где первый раз? Но ведь теперь у нее нет одежды, денег, телефона… Ничего нет! Как она доберется до нас? Или как мы найдем ее?

Я задумался. Действительно, мы этого не знали. Я надеялся только, что Бог об этом позаботится при ее воскрешении.

- Я надеюсь, милая, что она достаточно умна, чтобы как-то дать о себе знать… А что мы можем придумать? Я не знаю.

- Я тоже не знаю… В любом случае, до этого еще почти сутки. Тяжело ждать, когда не знаешь, чего ждать. Хочешь есть?

- Да.

- Ну, тогда давай что-нибудь перекусим… А может, сходим в ресторан?

- Давай.

Мы оделись и пошли в наш знакомый ресторанчик. Официант нас узнал и тотчас подбежал. Я заказал завтрак, и, пока мы ели, спросил:

- Танюша, скажи, ты ведь стояла перед Олей, а я – сзади… Какое было у нее лицо, когда она резала себе живот?

- Ты знаешь, довольно спокойное. Правда, когда она разрезала клитор, она закусила губу. Только, когда ты помогал ей, и кинжал вонзился ей в печень, на лице у нее появилась гримаса боли. Зато, когда ты ее поцеловал, она снова успокоилась и даже улыбнулась. А дальше я уже не видела – она наклонила голову, и я взяла ее за волосы. Когда ты нанес удар по ее шее, я чуть не выронила ее голову от неожиданности. Я как-то даже не ожидала, что ты так легко перерубишь шею, с одного удара. Я прижала ее голову к груди, а она была теплая! Как живая… Посмотреть на нее я не решилась… А кровь, плеснувшая мне на ноги, была такая горячая! Я даже испугалась и невольно шагнула назад. Вообще, это все было так страшно! Представляю, каково тебе было эти десять лет, когда ты казнил других. Если вдруг нужно будет мне умереть… По какой-то причине… Лучше это сделать иначе. Я по-прежнему предпочла бы кинжалом в сердце!