Наталья Мазуркевич - Семь бед – один адепт. Книга 1 [litres]

Ани знала, что он придет. Всегда приходил, и эта ночь не стала исключением. Чем дальше удалялись иные, тем ближе подбирался тот, кому действительно следовало бежать от нее этой ночью, чья судьба была почти решена.

Он нашел ее стоявшей у окна, не сводящей взгляда с ярко-алого заката, окрасившего все небо. Ни одного другого оттенка, лишь кровь, словно в насмешку сочившаяся там, наверху, хотя жгло у Ани внутри.

– Моя госпожа? – окликнул он ее, останавливаясь в полушаге.

Она не стала оборачиваться. Отчего-то ей было больно на него смотреть. На него и стоявший на самом краю стола графин, переливавшийся искрами.

– Я не звала тебя, – севшим, как будто это происходило не с ней, Ани, голосом откликнулась Хозяйка Замка.

– Я знаю. – Тихий, понимающий голос, заставлявший ее сжимать кулаки от гнева, а после, оставшись в одиночестве, выть от собственного бессилия. Она никому не призналась бы в этом, но каждый раз, когда он уходил, у нее что-то сжималось в груди.

Морьен был совсем близко. Будь они живы, дыхание касалось бы ее кожи, но и так она чувствовала притягательное тепло его ауры. Слишком чуждой этому месту, слишком живой для него…

– Ты можешь идти. – Слова с трудом сорвались с ее губ. Она закрыла глаза, первый раз в жизни молясь. Она отчаянно желала, чтобы он с поклоном удалился, да даже и без поклона – лишь бы ушел, зацепил этот проклятый графин, расплескивая все, что в нем есть, на пол, туда, откуда никому не придет в голову пить.

– Могу, – тихо подтвердил Морьен, не делая и попытки уйти. Казалось, наоборот, он стал еще ближе. Недопустимо ближе.

– Но продолжаешь стоять здесь, – с горечью, еще непонятной ему, пробормотала Ани, оборачиваясь и глядя в непоколебимые серые глаза, обещавшие уверенность и спокойствие каждому, кто решится в них утонуть. Она отвернулась первой, вновь вернувшись к созерцанию заката. Вот только любоваться им как прежде не выходило. Тело словно огнем горело, и ничто не в силах было это пламя унять.

Она коснулась стекла, заставляя его пойти трещинами, осыпаться вниз, пустить ей в лицо злой, холодный ветер, безжалостно растрепавший ее волосы, но не сорвавший облегченный вздох.

– Вы правы, – Морьен говорил смиренно, как и положено было слуге, но никто не знал, чего ему это стоило. Смотреть за игрой ветра, без разрешения совершавшего то, что не позволено было ни одному слуге в Замке.

– Предлагаешь мне уйти? – Ани усмехнулась, но не зло, как этого требовала ее натура, столкнувшаяся с непокорностью раба, а как-то устало, обреченно даже, совсем по-человечески.

– Предлагаю нам остаться. – Шепот, сорвавшийся с таких знакомых, желанных… да, желанных губ, принес Ани неожиданную боль.

– Дерзишь? – Она резко обернулась к нему. Неповоротливое тело воплощения наверняка бы оступилось, если бы Морьен не поддержал, но он сделал это так быстро и естественно, будто ему было это позволено. Злой взгляд стал ему наградой. Она хотела отступить, разрывая их неожиданные объятья, но твердая рука удержала.

– Если вам угодно, то так тому и быть. – Морьен склонил голову. Теперь они смотрели в глаза друг другу, не моргая, не отводя взглядов. Словно чувствуя что-то, понимая, что это его последний шанс, он решился. Он был готов пойти до конца, чем бы его попытка ни кончилась.

– А если мне будет угодна твоя смерть? – Безжизненный тон, каким был задан вопрос, не оставлял сомнений: он перешел черту. Но Морьен даже не вздрогнул. Он был готов к этому вопросу, он словно ждал его, ведь ответ ему уже давно был известен.

Губы тени растянулись в улыбке. Он ни о чем не жалел. Он рискнул – и пусть проиграл, но попытался.

– Я приму ее как дар моей богини.

Ее пальцы скользили по его волосам, зарывались в растрепавшуюся косу, касались скул и спускались ниже, к соленым от ее слез губам. Она знала, что никогда не забудет их мягкость, притягательную сладость, перед которой не смогла устоять, обрекая их обоих.

Его голова покоилась у нее на коленях, и Ани вглядывалась в расслабленное лицо мужчины. Ловила каждый его вздох, пытаясь запомнить каждую черточку его лица, которую и так никогда не сможет забыть. Она. Он же был обречен с самого начала. Или с той секунды, когда коснулся ее лица, сорвал с губ их первый поцелуй, прижал к себе…

У нее не было выбора. Больше не осталось. Не после того, что случилось ночью…

Он выпил все до капли, а она чудом удержала лицо. Едва ли он поверил в ее ложь, но глоток за глотком исчезала искрящаяся даже во мраке Закатного замка вода.