Наталья Мазуркевич - Семь бед – один адепт. Книга 1 [litres]

– Его жизнь стала ценнее моей мести, – тихо призналась Маргарита. Коснулась пальцами шершавой поверхности камня, на котором сидела, и продолжила: – Не раз и не два я приходила, наблюдала, как окна занавешивают траурными полотнищами, ликовала, глядя, как исполняется мое проклятие, как торжествует моя воля. Поколение за поколением, забор за забором. – Она усмехнулась. – Прошлый был не таким удобным. Сюда Далиар переехал всего несколько лет назад. Ходили слухи, что именно забор покорил его с первого взгляда.

– Забор? – недоуменно переспросила Ани, и Маргарита отрешенно кивнула. Судя по улыбке, она видела перед собой вовсе не мерцающее звездное небо, окаймленное редкими облаками.

– Проклятие сказалось на его семье. В семье, где все мужчины умирали не позже сорока лет и где рождались одни лишь мальчики, наконец на свет появился тот, кто мог видеть стража своего проклятия. Последнее звено цепи, тот, кому был дан шанс что-то изменить.

– Мнимый шанс. – Ани поморщилась. – Отменить то, за что была уплачена твоя цена… нужно быть очень ценным для этого мира, чтобы заслужить прощение.

– Ему удалось… – протянула Маргарита. – Меньше всего я желала его смерти. Я готова была исчезнуть, лишь бы он мог продолжать жить, лишь бы просыпался утром, отчитывал слугу за поздний подъем, тайком зажигал свечи, занавешивая пледом дверь, чтобы из-под двери не виднелся огонек и верный Анрет не занудствовал.

– Проклятия, набравшие такую силу, уже нельзя остановить без божественной воли. Да и в этом случае проще дать ему исполниться.

– Я знаю. Потому и не просила вас… ради смертного.

– Это было бы бесполезно, – признала Ани правоту слуги. Зябко поежилась, ощущая мороз глубоко внутри себя.

– Было бы… Он был первым из них, кто не клял меня последними словами, а решил разобраться. Кто захотел узнать мнение другой стороны. Той, что они привыкли обвинять столетиями во всех своих грехах. Он был мальчиком в странных шортах, забравшимся по кованой ограде и предложившим с ним поиграть. Совсем малыш, но напугавший слуг до полусмерти… С каким удовольствием я наблюдала за истерикой его отца, раньше других сообразившего, что означает такая проницательность сына. Они сказали ему что-то, часть своей придуманной легенды, отправили в город магов, подальше от родового поместья, надеясь укрыть от меня. Но мне было любопытно следить за ним. Мальчик рос, превращался в мужчину, и его детское «почему?» сменилось «я понимаю».

Стоя на башне императорского дворца, за четверть часа до приема, он предложил мне свою жизнь. Но я не могла уже ее забрать. Не могла позволить тому, кто вырос полной противоположностью своему ничтожному предку, покинуть этот мир из-за собственного благородства. – Предвосхищая вопросы, Маргарита добавила: – Он не знал, что с его смертью я не обрету свободу, которую он так жаждал мне дать. Я не стала говорить ему о Фисе и цене. Не хотела, чтобы он знал. Сбежала, стребовав обещание держаться за свою жизнь, вгрызаться в нее зубами, втайне боясь, что он забудет свое обещание и решит меня «освободить». Я пыталась забыться, перестала его навещать, но не смогла отказать Далису, когда он позвал меня в этот город. Не смогла заставить себя не прийти, не посмотреть, как сложилась его жизнь. Не смогла отказать в свидании… Чувствовала, что проклятие набирает силу, боялась, что не успею сказать – и не успела. – Она перевела взгляд на Ани, молча внимавшую ее словам. – Я всегда буду помнить вашу милость. Мы оба будем помнить.

– Хорошо, – только и смогла сказать Ани.

– Вы же пришли не просто так, – напомнила Маргарита, позволяя себе невиданную доселе дерзость и касаясь холодной ладони воплощения. – И ваш вопрос… Если Мор ему виной, он готов оставаться с вами всегда. Он единственный, кто не ищет избавления, и вам не нужно думать о его преданности. Он не Аскольд, он вас не оставит.

– Я знаю. – Голос Ани утратил всякие эмоции. – Поэтому с ним столько проблем. Возвращайся, твое проклятие уже устало ждать.

– А вы? – Маргарита послушно сползла на землю, примяв ухоженный газон.

Ани отрицательно качнула головой, давая понять, что вопросы ей неуместны, и, так и оставаясь сидеть на заборе, ушла на границу, в мир, подвластный лишь тьме.

Светильники горели в полную силу, не оставляя тьме и шанса заглянуть в кабинет заработавшегося менталиста. Магистр Маленвер с трудом оторвался от стопки контрольных выпускного курса, потер уставшие глаза и откинулся на спинку жесткого стула. Последний стоял в его домашнем кабинете не случайно: заработавшись, маг мог провести здесь всю ночь, но на этом пыточном сооружении спина начинала болеть уже через час, напоминая о необходимости перерыва или вовсе – прекращения работы.