Евгений Южин - Феникс

— Чего это ты такой радостный?

— Да нашел вас сразу же — точно, как Хозяйка и сказала. Иди, говорит, он у площади вертеться должен.

— Чего? Обедать уже? Я еще не нагулялся.

Посыльный вытаращил глаза, несколько мгновений помолчал, ожидая продолжения, и затараторил:

— Хозяйка велела передать, чтобы вы немедленно возвращались! Чего-то важное вечером будет, — добавил он явно от себя в некоторой растерянности.

Я вздохнул.

— Ну, раз так, пошли. Узнаем, что может быть важнее обеда. — Уже вышагивая к усадьбе, добавил, как будто после некоторого раздумья: — Ужин, наверное.

Самое удивительное, что я оказался прав: нас ждал ужин. Точнее, малый прием у Его Величества — верховного правителя Мау. Ну, за некоторыми исключениями: Орден там, восток, далекие остатки затонувшего континента на западе, Облачный край, Великие горы с таинственными мун и еще какое-то количество забытых и заброшенных за ненадобностью островов — эти территории, хотя в широком смысле и считались Мау тоже, но никогда местным правителям долины великой реки не подчинялись.

Ану я обнаружил в большом зале, который условно называл детской, — там, окруженный заботой и уходом пары нянек, постоянно обретался наследник семьи и древней крови, немного смешанной с кровью таинственного эля — меня то есть. При моем появлении наследник изволил обедать, тестируя терпение и выдержку своей матери. Вполне себе упитанный, с моей точки зрения, ребенок, категорически отказывался от ложки с какой-то бурой жидкостью, настойчиво направляемой ему в рот. Позади Аны, увлеченно пытавшейся сохранить, по всей видимости, жутко полезное и необходимое растущему организму содержимое ложки от активно вертящего головой и уворачивающегося сына, застыла парочка нянек в недвусмысленных позах — позвольте нам, Хозяйка. Центр этой бурной активности, не сразу рассмотревший появившегося отца, наконец замер и радостно улыбнулся, за что и был тут же наказан порцией таинственной жижи, коварно протиснутой настойчивой матерью в беззубый рот.

Видимо, Ана решила, что родительских трудов с нее достаточно, потому что тут же увлекла меня вон.

— Сегодня вечером мы приглашены во дворец. Вероятно, Его Величество желают лично сориентироваться в происходящем.

— Ну и причем здесь я? Пусть ориентируется. Надеюсь, главы семьи ему будет достаточно?

Лицо Аны замерзло, но не в привычном надменном ознобе, а, как мне показалось, в растерянности. Она даже остановилась в полутемном коридоре, не дойдя до своей комнаты.

— Что-то не то сказал? — осторожно поинтересовался я.

— Даже не знаю, как тебе ответить. — Ана не двинулась с места, задумчиво меня разглядывая. — Думаешь, он оскорбил твое достоинство?

Настала пора замереть мне.

— В смысле?

— Его Величество пригласил персонально тебя, между прочим. Но, если твое величие от этого пострадало…

— Ань! Ты чего?

— Это ты чего? Считаешь, что он должен просить тебя об аудиенции? Вроде: великий эль, покоритель вселенной, говорящий с храмом, сегодня, к сожалению, занят и монархов не принимает.

— Все, все, все! Понял! Куда идти? Только больно не бейся! У меня нервная система нервная.

Моя покорность, похоже, не произвела большого впечатления на супругу — она еще какое-то время посматривала на меня немного отстраненно и задумчиво, отчего я чувствовал себя неловко. То, с чем мне пришлось столкнуться на Мау, действительно не шло ни в какое сравнение с заурядной сытой и скучной жизнью, которую я вел на Земле. Разница была настолько подавляющей, что, умудрившись выжить, я, вполне возможно, заразился болезнью избранности, уверовав в свою уникальность и особое место, предназначенное мне во вселенной, — чувство, естественным образом возникающее у подростков, когда активно растущий мозг и развивающееся сознание создают иллюзию стремительно увеличивающихся способностей, каким-то образом прокралось в голову совсем уже не такого молодого мужчины, много раз избегавшего гибели волею случая или усилиями других людей, на собственной шкуре ощутившего хрупкую грань жизни и смерти. Стало немного стыдно. Я чувствовал, что внутренне действительно поверил в свою исключительность, хотя и понимал, что исключительными были лишь обстоятельства моего попадания сюда.

— Ладно, Ань. Я же еще не вполне выздоровел, можно сказать. Три дня тому я и о себе почти ничего не помнил. Вот вспомнил, умом и повредился немного. Мне нужна забота и ласка. И хорошее питание, обязательно. А тут меня, такого раненого в голову, тянут в политику!