Олег Говда - И королевство в придачу - 3

— Один! — дружно рявкнул хирд. — Бьерн!

— Николас! — перекрывая рев полусотни глоток заорал в ответ Грива.

— Николаис!!!

Я указал на ближайший драккар, и гребцы с утроенной силой налегли на весла.

Звуки боя уже раздавались так громко, словно мы были рядом, а не за сотню метров. Но только теперь нас заметили.

— Эй! Косматый! Плыви дальше! — заорали с корабля Эйрика. — Это не моя добыча!

Атакованные молчали. Возможно, они бы и не отказались от помощи, но просить — для викинга равнозначно унижаться, показать себя трусом. А трусов в Валгаллу не пускают.

Мы молчали и только налегали на весла. Грива выбрал тот из драккаров Могучего, который старее, и теперь мы летели на него со всей доступной скоростью.

— Эй! — снова заорали нам. — Убирайтесь к турсам!* (*Турсы (великаны) — воплощение зла, противостоящее асам (воплощению добра) Говорю же! Мне не нужна помощь! Вы ничего не получите!

— А это мы поглядим. Левый борт! Суши весла!

Гребцы втянули весла, правый еще разок загреб, и драккар послушно чуть подвернул, так чтобы не ударить носом, а притереться бортом. А уже в следующее мгновение доски заскрежетали о доски.

— Цепляй! Вперед! Руби! Один!

Командовать викингами во время абордажа бессмысленная затея. Даже самый молодой из этих волков куда лучше меня знал, что и как надлежит делать в морском бою. И если б не авторитет, который так трудно заработать, но можно потерять в одно мгновение — по уму, мне бы вообще не лезть. Но, как говорится, noblesse oblige* (*фр., — положение обязывает). Да и Разящий уже буквально из штанов, в смысле — из ножен выпрыгивает…

Но и в общую свалку лезть глупо. В таком месиве хоть десяток уложи — никто не заметит. А мне надо быть на виду. Подвиг, он тоже правильного освещения требует. Иначе награда просвистит мимо и не найдет героя.

Я не торопясь оглядел поле боя, теперь состоящее из четырех палуб пришвартованных друг к другу кораблей, выискивая достойного противника. Таких оказалось двое. Один — двухметровый здоровяк, голый по пояс и совершенно безоружный. Да и зачем такому зверю оружие. Невзирая на удары, которыми его осыпали враги — он хватал поочередно то одного, то другого воина, и одним движением, как ветки, ломал их о колено, и бросал за борт.

Берсерк!

Читал, слышал, а увидел впервые… Жуткое, надо признать, зрелище. И мнение это со мной разделяло большинство, поскольку вокруг здоровяка, невзирая на общую тесноту, образовалось пустое пространство метров в пять. По которому он метался, словно тигр на арене, стараясь ухватить очередную жертву. Но воины Верного знали с кем имеют дело, так что желающих схватиться с ним не находилось.

Второй — тоже крупный мужчина, рослый, широкоплечий, в хорошем доспехе. Вооружен секирой. Похоже, тот самый Эйрик Могучий. Во всяком случае, именно он отдавал распоряжения. И продолжал что-то непристойное орать о жене и дочерях Улафа Косматого, что он обязательно с ними сделает, когда отрубит пустую башку их безумного отца и мужа. При этом норманн вертел головой во все стороны, пытаясь рассмотреть среди моих бойцов покойного ярла. На меня он, естественно, никакого внимания не обращал.

Итак, кого из двух выбрать?

Хотя, зачем выбирать, если можно получить обоих? И начать лучше с берсерка, пока он не покалечил слишком много моих будущих союзников.

Звон мечей, буханье секир о щиты. Одинокий посвист стрел. Крики ярости и вопли боли. Кто-то с хлюпаньем валится за борт, кто-то барахтается в студеной воде и что-то орет. Ну, как «что-то» — помощи просит. Другие молча взбираются по опущенным веслам и снова бросается в сечу. Три хирда рубятся насмерть. Викинги в плен не сдаются. Судьба плененного такова, что мертвым позавидуешь. Ведь плен — это позор. И чтобы спасти душу воина, открыть ему путь в Валгаллу, сдавшимся придумывают такую казнь, что инквизиторам бы кошмары приснились, случись им присутствовать при этом. Один «красный орел» чего стоит. А главное — вытерпеть надо. Приговоренных к пыткам даже не привязывают, чтоб не опозорить еще больше. Жуть… Цивилизованному человеку этого никогда не понять.

Здоровяку как раз удалось схватить какого-то бедолагу, и у меня появился шанс.

Судя по ранам укрывавшим его предплечья и грудь — боли берсерк не чувствовал, а боевой транс, в котором воин пребывал, еще и кровь останавливал.

Разящий молнией порхнул вперед, дотягиваясь до шеи, но удар, которым можно было перерубить мачту, всего лишь рассек кожу.