Келли Линк - Стимпанк! (сборник)

Пророчество сбудется до последней детали, глумливо перекувырнувшись с ног на голову и тем не менее оставшись верным собственной букве! Все, что им теперь оставалось, – ждать, когда ее величество ирония сделает последний ход.

Окончание истории хорошо известно и отражено с достаточной полнотой и у Плутарха, и у Кассия Диона [44] Луций Клавдий Кассий Дион Кокциан (155–235) – римский консул и историк греческого происхождения, автор «Римской истории» в 80 книгах. .

Наутро парфянский полководец Сурен проплыл над Зевгмой в колеснице, украшенной перьями и нарисованными на бортах глазами, и объявил сгрудившимся внизу солдатам, что он готов принять капитуляцию Римской армии и предлагает им право свободного прохода по его землям назад, к дому, если они публично смирятся с поражением.

Красс попытался толкнуть центурионам некую речь, в которой упоминались непобедимый римский дух, сила, которая всем нам сейчас так нужна, и желание умереть славной смертью. Однако солдаты уже знали историю стохастикона от стражников, которым вчера случилось внимать плачевным откровениям счетного отрока, и никакого желания с честью сгинуть, служа взбесившейся машине, они не испытывали. Когда они пригрозили восстать, Красс сдался и вместе со своим ликторами и горсткой офицеров вышел из ворот на переговоры с Суреном.

Все мы слышали, как Красс пешком встретился с парящим на летательной машине парфянским военачальником и как последний не преминул хорошенько пройтись по тому факту, что сам Рим сейчас стоит перед ним, униженный и в пыли. Сурен велел Крассу подняться на борт левитация, чтобы оба они могли отправиться в Ктесифон для переговоров.

Слышали мы и о том, как Красс занес ногу на подножку летательного аппарата, чтобы подняться на борт, а Сурен взял да и дернул на пару дюймов вперед, так что римлянин шлепнулся наземь. Нет, Сурен тут же изысканно извинился, но когда Красс снова встал на подножку, Сурен снова отпустил зажигание, и Красс снова упал. Нам рассказывали, как римские воины повыхватывали мечи, чтобы отомстить за столь наглое оскорбление, нанесенное их командиру, и какая свалка за этим последовала, и как маленькая, но гордая римская армия – вернее, то, что от нее осталось, – была в одночасье вся перерезана. И как Красс лежал среди трупов лицом вниз и рыдал.

История не сохранила данных о том, был ли он убит парфянином или это один из его же ликторов прикончил своего полководца, дабы избавить его от унизительной смерти под варварским клинком. Как бы там ни было, а один из богатейших людей, каких только знал мир, расстался с жизнью.

Тело его погрузили в колесницу, и Сурен в сопровождении своего воздушного конвоя отбыл в Ктесифон. И воистину к полудню того дня Красс, как и было указано в пророчестве, вступил в стольный град Парфянского царства.

Жалкие остатки римской армии – тысяча человек, быть может, – сумели спастись из Зевгмы. Остальные капитулировали и были взяты в плен. Что с ними сталось, нам неизвестно, но есть один любопытный слух, что будто бы царь Парфии в конце концов подарил их императору Хань, что за дальней Татарией, и что их потомки и по сей день живут на востоке, в месте, именуемом Ля-Гань, ибо были они легионерами.

Забирая пленников, парфянские катафракты обнаружили ангар. В нем в полумраке скрывалось странное и бессмысленное приспособление: громадная бронзовая бадья с ухмыляющейся рожей на стенке, а внутри – стайка бледных юнцов, привязанных к подъемным лебедкам. Парфяне некоторое время с изумлением таращились на это явление, дивясь бесконечной извращенности римского ума, потом плюнули, закрыли дверь и больше о нем не вспоминали.

В Ктесифоне, главном городе Парфии, военачальник Сурен проследовал по главному проспекту на триумфальной колеснице. Толпа восторженно скандировала его имя. Рядом с полководцем в колеснице ехало некое тело, посылавшее публике поклоны и воздушные поцелуи, сгибая свои охваченные трупным окоченением члены в позах, до непристойности изнеженных. На площади, запруженной тысячами граждан, Сурен остановился, и стражник отрубил Крассу голову. Затем, насмехаясь над бесславной алчностью и высокомерием консула, в рот ему залили расплавленного золота, которое сожгло ему губы и вылилось наружу из горла. Этот жуткий предмет, эту поруганную голову Сурен воздел над толпой, и радостные вопли, говорят, были слышны на другой стороне пустыни. Так, в полном соответствии с пророчеством, Красс искупался в золоте.