Келли Линк - Стимпанк! (сборник)

Прослышав об этом, Красс кинулся в мастерскую и потребовал, чтобы Марк Фурий тут же, на месте, ему сообщил, когда эта проклятая машина уже заработает. Она нужна ему для выяснения жизненно важной информации – и чем скорее, тем лучше. Прошел слух, будто парфянский царь разделил свою армию надвое и теперь обе половины шастают по равнинам, ожидая, какие маневры предпримут римляне. Следует ли ему, Крассу, напасть на одну половину или же на другую? Или проскользнуть мимо обеих и напасть на город Ктесифон, а может быть, осадить Селевкию? Или предать огню и мечу древний Вавилон?

– Ты бы лучше не торопил нас, консул, – сказал ему на это Марк Фурий. – Ибо чем большему мы научим машину, тем точнее она станет работать.

С неудовольствием отметил Красс яростную пристальность Фуриева взгляда и даже спросил инженера, может, ему что-то не по вкусу.

– Нет, – сказал ему на это Фурий. – Кстати, забыл сказать: теперь у машины есть имя. Она зовется стохастиконом, ибо вычисляет судьбы.

Не обрадованный долгим промедлением, Красс отвел в сторонку одного из Минервиных девственников и стал расспрашивать, насколько верных вычислений можно ожидать от машины и будет ли точность меньшей или большей, чем ему обещали.

– Если дать ей на обработку достаточно данных, – заверил его юноша, – прозорливость оракула будет просто поразительной.

Красс согласился подождать еще, несмотря на то, что царь парфянский, по слухам, успел тем временем уйти на север и вторгнуться в пределы Армении.

Обзаведясь помощниками, Марк Фурий вознамерился загрузить в предсказательную машину не только военную и политическую историю народов, но также и характеры отдельных мужчин и женщин – ибо какой достоверности вообще можно ожидать от автоматона, которому непонятна сама природа людская?

Долгие ночи и знойные дни напролет он населял таблички персонажами комедий Аристофана и Плавта и трагедий Софокла. Он описывал древний круговорот мести в природе: отец убивает дочь, принося ее в жертву богам; мать в гневе убивает отца; сын вне себя от горя убивает мать – и далее цикл воспроизводится снова и снова, неустанно: кровь за кровь, смерть за смерть. Эдип порешил отца на дороге и женился на матери. Недальновидного царя Пенфея, имевшего глупость посмеяться над богом Дионисом, порвала на кусочки собственная царица-мать – хотя бы и в припадке религиозного экстаза. Великие мужи пекли детей друг друга в глиняных крынках. И всему этому Марк Фурий научил машину.

Неделя шла за неделей. Крассу донесли, что легионеры в армии ропщут: консулу, дескать, эта машина нужно только для оправдания. Он просто боится пустыни, да и парфян боится, хотя они – просто нецивилизованные оборванцы, не умеющие даже летать. Куда уж ему командовать настоящими мужчинами!

Разумеется, Красс снова ринулся в мастерскую. Ликторы шли перед ним и первыми принялись дубасить в двери.

– Сколько можно валандаться?! – вопил Красс. – Ты только того и хочешь, чтобы я проиграл!

Но взгляд отворившего ему Марка Фурия был безмятежен, как горное озеро.

– Все готово, – сообщил он. – Машина закончена. Желаешь увидеть ее?

С этими словами он широко распахнул двери и пригласил Красса со свитой войти. Красс вошел и уставился на невиданную машину, вскормленную его богатством.

История сохранила для нас описания этого первого механического оракула, который во многих деталях сильно отличался от тех, что в ходу у нынешних авгуров.

Насколько я понимаю, устройство находилось в обширном бронзовом чане круглой формы и шестнадцати футов высотой. Сбоку чана был отлит лик Дельфийского оракула, через глаза, уши и рот которого кверент [33] Кверент – вопрошающий. сообщался с сидевшими внутри девственными отроками, а те выслушивали его и выставляли шпильки на табличке, обозначая тем самым контуры заданного оракулу вопроса. Большая часть машинерии состояла из библиотеки предыдущих табличек с описаниями битв и исторических событий, составленных в ряды и перемещаемых взад и вперед по направляющим, дабы сложиться в итоговую комбинацию, – в этом, собственно, и заключался анализ, определяющий грядущие вероятности. Над верхним краем чана торчали деревянные лебедки на шарнирах, каждая с противовесом; с их помощью девственники могли перемещаться в любых направлениях внутри емкости и корректировать работу машины, а по окончании рабочего дня покидать ее. Каждый из них был привязан веревкой к своей лебедке, так что пока оракул занимался вычислениями, они скакали там внутри, будто белки.