Андрей Минин - Княжич

— Все устали, — посмотрел на китайца Жук, выловив из бороды напившуюся крови и раздувшуюся блоху и с каким-то мрачным удовлетворением, раздавил её между пальцев, после понюхав их.

Китаец же скулил, сидел он на земле и раскачивался. В ладошках у бывшего рабовладельца блестели несколько зубов, смотрел он на них, не переставая, и раскачивался…

— Знаю, — последний раз помешал я гречу и снял с костра котелок, закрыв его крышкой. — Я сам порядком устал, — признался я.

Под рукой у меня лежало несколько замызганных мешков. На первый взгляд и позариться не на что, но стоит развязать тесёмки, как глазу откроется блеск золота.

В общей сложности, зачистив уже почти сотню точек старателей, я забрал у них металла на сумму где-то в семьсот миллионов рублей.

Не все смогли это выдержать. Поддались алчности, попытались двое сговорившихся холопов из новеньких — умыкнуть ночью мешок и закономерно были расстреляны Жуком.

— Зачистим эти две точки и домой. Весна на дворе, хоть и не заметно, пока, — лежал в округе снег, и только солнце, пекущее голову днём, говорило, что зима кончилась. — Пора уделить внимание ферме. Мох сам не вырастет, — хмыкнул я. — Налетай! — Махнул я рукой мужикам и те стали подходить, накладывая себе по тарелкам кашу.

Утром, перекусив оставшейся с вечера гречей, мы собрались и двинулись в путь. Всё делали молча. Отдых закончен. Сегодня нас ждёт работа.

— Ещё один, — буркнул я, подходя к месту, у которого встали наши разведчики, что проверяли путь и прокладывали нам дорогу в снегу.

На лысой поляне, без следа снега или травинки — танцевал болезненно выглядевший мужичок синего цвета, скрючившийся в три погибели и размахивающий над головой мшистой корягой, явно только подобранной из ближайших кустов.

— Блаженный. Шаман, — начали перекрещиваться мои холопы из местных, прося у того защиты и благословения.

Чёртово мракобесие глубинки! Я, да и другие наёмники смотрели на это скептически, считая, что место таким людям в психушке.

— Очередной селянин из затерянной в этой глуши деревушки наелся грибов и чудит, — услышал я разговор наёмников Дмитро, Василя и Фёдора, со смехом наблюдали они за представлением, корча рожи.

— Тихо вы! — Шикнул на них Жук. — Нужно уважать чужие верования.

— Да мы чего? — Перестали они ржать, отойдя в сторонку.

— Ик! — Неожиданно резко и громко икнул я, вызвав новую волну смеха у успокоившихся мужиков.

— Вспоминает кто-то, — улыбнулся Михаил. — Жёнка наверно заждалась.

— Типун тебе на язык, Жук, — сплюнул я через левое плечо. — Если и вспоминает, то явно не к добру.

— Так… Как я и думал. Ничего нового, — внимательно осматривал я берег быстрой речушки, не замерзающей даже зимой, бурлила водная гладь, перекатываясь на порогах.

Там, шла работа. Китайцы и наши, стоя по пояс в воде и перекрикиваясь на смеси двух языков — собирали со дна грунт и тут же, его промывали, опуская синюшные от холода руки в ледяную воду.

Жизнь старателя у работорговцев недолга. Сезон, другой и всё, не способны они продолжать работать.

Вроде бы что такого? Купи ты своим рабам защитную непромокаемую и сохраняющую тепло одежку. Перчатки. Установи график. Дай им больше отдыха и отдача не заставит себя ждать! Но эти мафиози созданы из другого теста. Для них, люди, что плача работали в реке — просто говорящие обезьяны. Умрут? Ну и что? Заменим. Народу по деревням и весям, как в Империи Поднебесного Дракона, так и здесь — хватает.

Егеря, чьи избушки понатыканы по всему таёжному лесу — прикормлены и имеют свой процент. Бояться им нечего. Точнее, было нечего, до сего дня, стояли настороже узкоглазые, все в татуировках урки, тревожно осматривая подступы к лагерю.

Боятся, скотины! И есть чего.

Весть, что кто-то громит точки старателей, попутно выводя на чистую воду егерей, как пожар распространилась по лесу. Даже подкрепление в десяток, другой человек, что выслали большие боссы — не помогало.

Тут, на моих глазах, один из рабов славянской внешности оступился.

— Ай! Братцы, помогите! Братцы! — Выкрикнул он, поскользнувшись на каменистом дне реки, и захлёбываясь, погрузился в воду с головой.

Китайцы, стоявшие на берегу что-то закричали, но тот так и не всплыл. Слишком быстро было течение. Слишком он устал, рассмеялись они, показывая на то место, где он пропал, пальцем.

— Твари! — Выплюнул я, зло осматривая бандитов на берегу.

Да, за эти месяцы в походе я видел и не такое, но каждый раз для меня словно ножом по сердцу. Ненавижу тех, кто творит такое, ради драных денег. Всей душой ненавижу, начал я отползать, всё ещё находясь под формой «маскировки», накинутой на себя.