Андрей Минин - Княжич

Ох, вернётся он у меня, уже представляла я, как выгоню его спать на пол. А то, видишь ли, уже привык прижиматься ко мне во сне и обнимать, сопляк.

— Тук, тук, тук, — постучались в дверь новые посетители. Ведь знают же, что когда я работаю, меня лучше не отвлекать, а всё равно лезут! — Алиса Ростиславовна, можно? — Заглянула внутрь одна из холопок. Маша, кажется. Нет, не кажется. Точно она! Грелка, мужицкая.

— Что там? — Подозвала я её, не прекращая проверять болячки женщины, что забеременела от своего хахаля наёмника и пришла провериться.

— Вот, — выставила она на стол банку с огурцами, до того пряча её за спиной. — Пришли новые наклейки. Как вам? — Встала она на цыпочки, с интересом следя за моими манипуляциями над пациенткой.

— Сейчас, подожди секунду, — сдула я прядь волос со лба и прошептала, — усиление иммунитета. Регенерация, — наложила я на холопку несколько форм, помогающих при протекании беременности. — Всё, Снежана. Можешь идти. — Погладила я ей живот и начала заполнять карточку женщины. — У тебя всё хорошо. Следующий приём через месяц.

— Спасибо, спасибо, — оделась та и стала целовать руку хозяйки, воспринявшей это совершенно нормально.

— Иди, иди. Не благодари, — отмахнулась я и перевела взгляд на Машу. — Готово, значит?

— Да. Сделали по вашим эскизам Алиса Ростиславовна, — поклонилась холопка, но недостаточно низко. Словно нехотя, прищурилась я, наблюдая за этой молодой козочкой.

Мои служанки уже успели мне доложить, что этот кобель, муж мой, слишком уж часто общается с этой особой и её подругой, прилетающей якобы отдохнуть на природу, а на деле к этой девке в гости.

Слухами земля полнится.

— Выглядит неплохо, — повертела я банку, на которой была нарисована русалка, с аппетитом уплетающая огурчик за огурчиком. — Куда лучше, чем было раньше, — кивнула я. — Можете передать Марфе Агафьевне, что я довольна.

— Хорошо, Алиса Ростиславовна, — поклонилась холопка ниже, заметив мой взгляд, подхватила банку и убежала, прожигала я её спину на прощание.

— Если ты спишь с моим мужем, то до смерти запорю! — Тихо прошипела я ей вслед, пообещав.

Надо всё выяснить…

— Как там Семён? Звонишь ему? — Спросил своего старшего сына князь Смирнов, после очередного еженедельного собрания всех значимых членов рода, что не спешили расходиться и прислушивались.

— Звонить то, звоню, но он или трубку не берёт или больше отмалчивается.

— Ха! — Хмыкнул князь. — Раскусил он тебя, да?

Наследник рода нахмурился.

— Раскусил, поганец, — цокнул языком Иван.

— Кхм, кхм, — прокашлялся бухгалтер рода, что сидел в середине стола и листал большой гроссбух.

— Чего тебе? Говори, — дал своё разрешение князь, удивлённо подняв бровь.

— Семён Андреевич приносит нам неплохой доход со своей фермы, — пролистал несколько страниц бухгалтер, вчитываясь в мелкий текст и надевая на нос очки с толстыми линзами. — Тенденция радует. Если так и дальше пойдёт, то он встанет вровень по отчислениям с нашими заводами по производству того же стекла или пластмассы, — смущенно откашлялся он. — Вот, хотел вам сообщить…

— Похоже, малец вместо мха стал выращивать самоцветные камни. Ха, ха, ха, — рассмеялся над своей шуткой второй наследник, когда как отец мальчишки, стоящий в очереди третьим, лишь поджал губы.

— Откуда такой доход? — Удивился князь, прервав смех одного из сыновей.

Остальные члены рода прислушались.

— Кхм, кхм, — быстро залистал гроссбух бухгалтер, ища нужную страницу. — Вот! — Воскликнул он, найдя подчёркнутое несколько раз место. — В последнем отчёте сказано, что помимо мха, он начал выпуск лекарств на его основе. Потом ещё, — перевернул он страницу, смочив пальцы слюной, — ему дали разрешение на вырубку леса, с последующей посадкой на их место саженцев и он начал пускать на рынок Сибири свой паркет и половую доску.

— Это всё? — Хмурился князь, не ожидавший такой хватки от внука.

— Нет, — утёр пот платком бухгалтер. — Помимо этого он продаёт закатанные в банки маринованные овощи со своих теплиц. Огурцы, помидоры, перец… — Продолжал он перечислять, пока у всех за столом не сложились морщинки на лбу.

Жена же отца обсуждаемого мальчика и мачеха Семёна, сидела рядом с мужем, и яростно сжимала кулачки.

Многие видели, как ходят скулы Людмилы Ильиничны, но виду не подавали.

Паршивец с каждым днём становится всё богаче и влиятельней, а план по его уничтожению так и не готов, уже не могла она спать, боясь, как бы Семён не рассказал, ту её тайну, что случайно узнал. Не раз и не два просыпалась она в холодном поту последние годы, боясь, что к ней явятся святые отцы, по наущению пасынка.