Николай Инодин - По горячему следу [СИ]

— Не зря мы с тобой ноги били, всё я продумал, пора домой возвращаться. Будем делать загон для облавы.

Шишагов намотал просохшие портянки, натянул сапоги, затянул шнуровку и направился на восход, оставив за спиной пасущиеся на берегах лесного озера стада.

Растолкав нахальные серые мордашки Этайн вытерла руки о передник, пошла к забору, у которого ждёт её Ромхайн.

— Стригунки здоровые, все четверо. Мелкие, но крепкие. На них сена не жалко. Тора сразу нужно пускать к кобылам, ему Вальки мало. Одна кобыла больна, хромает, и суставы на ноге горячие. Может и зашибла, но возиться не будем — пустим на мясо. Можно было и больше десяти отобрать, Тор жеребец славный, он и полтора десятка кобыл покроет.

— А телят ты зачем оставила? Такие коровы молока дадут, как коза. На мясо?

— Бычки молока не дают. Ты собирался пахать землю. Пара крепких волов для этого лучше, чем четыре таких лошади.

Ромхайн отвечает, а сам краем глаза следит за недалёкой опушкой леса:

— Хорошо, что ты у меня есть, умница и красавица. Я про волов не подумал, наши крестьяне на лошадях пахали, — и, тем же голосом: — Не вылезай из-за забора. Укройся за мной. Если там враги, беги к реке и за кустами вдоль берега лети домой.

Потом в лес, громко:

— Долго прятаться будете? Я топот услышал, когда вы через овраг перебирались!

Выходят. Не сканды — издалека видны голые подбородки и смыслянские щиты. Много — под три десятка. Копья несут железом в зенит.

Подошли, стали в ряд — хоть на парад веди. Рубахи новые, вышитые, даже волосы стрижены. Вильцы говорят — стрехой постригли, голова после стрижки похожа на соломенную крышу. И цвет такой же. У многих на поясах кинжалы скандской работы. Не бедствуют ребятушки, серебром блестят, кое у кого выставлены напоказ и золотые цацки. К чему бы это?

— Мир в дом, хозяин! Хозяйке наше почтение! Кобырь я, это ватага моя. А ты, Роман, и в самом деле вещун — мы ещё не выступили, а тут уже жеребятину на угощение готовят! Дело у нас к тебе есть.

Ватажок уже не молод, за тридцать перевалило. Морщинки в углах глаз, фигурой похож не на ясень, на дуб, что растёт посреди луга, на приволье.

— Про вещуна врут больше, чем знают. Не ждал я сегодня гостей, жеребят для дела ловил. Без того найдём, чем гостей покормить. За столом и потолкуем. Прошу к жилью, пока с дороги умоетесь, пока познакомимся — как раз угощенье накроют.

Снова бойники пожаловали. Эти умнее — подошли с уважением. Шагая рядом с мужем, Этайн прислушивается к гостям. В ватаге два оборотня, у обоих зверь не силён, посажен на цепь, как собака, на волю вырывается, только если отпустят. Ни у кого чёрных мыслей в голове нет, чего-то хотят от мужа, но не уверены, сомневаются. Драки не будет, а накормить накормим, парного мяса после облавы хватает. Быков и лошадей Ромхайн бить запретил, но и без них под облаву попало много дичи. Кабанов целое стадо перебили.

Этайн краем глаза посматривает на мужа — её мужчина спокоен, только у самого жилья улыбнулся — не зря гонял людей на случай внезапного нападения. Наблюдатель не проворонил, поднял тревогу. Ставни на окнах закрыты, бабы и девки по улице не бегают, поперёк дороги выстроили стену щитов старшие дружинники. Всего десяток — не все сегодня работают в селище, но доведись ратиться, неизвестно, чья будет победа. Все свои в бронях и шлемах, со щитами, щедро окованными по краю, сверкают на солнце стальные умбоны. Ноги и руки тоже закрыты железом. Если бы у отца были такие доспехи, не подворачивал бы сейчас пустой рукав на левой руке. Младшие дружинники, бездоспешные, встали дальше, наложили тяжёлые стрелы на плетёные тетивы своих луков. Ждут.

— Отбой! — машет рукой Ромхайн, и поднимаются вверх уставленные копья, щиты открывают лица. Опускаются луки. Отсюда не видно, но и в домах не одна рука перестала теребить тетиву, которую готова была рвануть к уху, чтобы выпустить навстречу врагу оперённую смерть. Некоторые бабы не хотят отставать от мужчин, хоть не каждая может управиться с боевым луком.

Пир удался, а разговор — нет. Кобырь надувал щёки, принимал гордые позы, речи вёл туманные, "со смыслом". Роман заскучал на пятой минуте — и так ясно, хотят дармового оружия и военной науки. С их точки зрения, Шишагов обязан по-братски поделиться, нормальные же ребята, пришли как люди. Уважь! На случай, если колдун сволочь, нормального обращения не понимает, запаслись выгодным предложением — пусть поможет подмять под ватагу один из поморянских родов. Всего работы — сотню или две тамошних мужичков вырезать, освободить правильным бойникам место. А они, как нормальные пацаны, отдадут половину скотины Шишагову. Своих сил ватаге не хватает, а вместе с Романом — раз плюнуть.