Николай Инодин - По горячему следу [СИ]

Когда они, миновав стражей, поднялись на стену внутреннего круга защиты, женщина на миг прижалась к мужу, затем отстранилась, взглянула в глаза, двумя руками сжала его ладонь и спросила:

— Любимый, как ты представляешь себе нашу дальнейшую жизнь?

Анлуан залюбовался женой — она не утратила своей красоты, несмотря на прожитые годы и выпавшие на её долю испытания.

— Мы вернёмся домой, любимая, и займем полагающееся нам от рождения место. Найдём девочкам достойных мужей и будем жить счастливо, воспитывая своих многочисленных внуков.

— Стремясь к цели, ты как всегда, забываешь оглядываться по сторонам, Анлуан. Не сердись, это правда. Обычно за тебя это делаю я. Только однажды не смогла…

Айне виновато посмотрела на завёрнутый рукав его искалеченной руки, и у сына Кета вдруг нестерпимо зачесалась отрубленная на берегу великого озера ладонь.

— Твоей старшей дочери скоро двадцать зим. Сколько ещё ты будешь учиться? Когда великий друид Анлуан Мак Кет, постигший тайное знание, вернётся домой, её возьмёт в жёны только старый лысый вдовец, растить детишек, рождённых другой женщиной. А радость любви она сможет познать раз в году, если в ночь Лугнасайд затащит в кусты какого-нибудь прыщавого юнца. Ты желаешь ей такой судьбы? Завтра сида будут расспрашивать на Совете Мудрых, потом наверняка поведут показывать Колесо — захотят поразить здешними чудесами. Его легко узнать — слишком непривычно одет, и главное — с ним всегда ходит зверь — огромная рысь серого цвета. Присмотрись к нему. Парабат сказал, что гость — знаменитый воин, кузнец, строитель и сильный друид. Ещё мы — все три, ощутили его внутреннюю силу.

Айне повернулась к центру города, сжав ладонями тёсаную жердь ограждения.

— Он не властитель. Сейчас. Но я хочу, чтобы у моей старшей дочери был муж, который разглядывает собранные в Колесе Севера чудеса с улыбкой отца, наблюдающего за детскими играми сыновей.

— Тебя послушать, так где-то там, — Мак Кет кивнул на расположенные внизу помещения, — Спит новый Мак Диан.

— Не хотела бы я этого, — улыбнулась жена. — Иначе придётся ждать нашествия одноногих. Без него мы вполне можем обойтись. Подумай о другом. Родной остров велик и мил, но здешние края обширны, и почти не заселены. Нужно ли стремиться туда, где поделена каждая пядь почвы, из мест, где свободной земли больше, чем занятой? Вчетвером нам не занять в здешних лесах достойного места, но пять — гораздо более удачное число. Прошу тебя, обдумай это.

Айрин немного помолчала, глядя на раскинувшееся над миром звёздное покрывало.

— Ещё я видела, какими глазами он смотрел на нашу Этайн. Хвала богам, на меня так глядят уже больше двадцати зим, и мне до сих пор это нравится!

Айрин страстно поцеловала мужа в губы и потёрлась щекой о его крепкое плечо.

— Я обдумаю твои слова, — пообещал он. — Пойдем спать, ты совсем продрогла.

Где-то с другой стороны площади повернулся с боку на бок тот, о ком они так долго говорили. Вытянулся на тюфяке, набитом ароматным сеном и заложил ладони за голову, мечтательно улыбнулся.

— А я не хотел сюда идти. Идиот!

С расстеленной у входа камышовой циновки утвердительно проворчала невидимая в темноте Маха.

Вроде и не произошло вчера ничего особенного — ну, встретили вчера три красивых женщины, проводили, поговорили немного. Откуда взялось это ощущение счастья? Как вчера Креде объясняла ему устройство отхожего места и правила пользования водопроводом! Мудрая юная дева приобщала дикаря к плодам цивилизации! Айне, между прочим, поняла, что изумлённый трепет деревенщины — фальшивка, разыгранный для её младшей дочки спектакль. Умна. А старшая это, похоже, судьба. Даже говорить не пришлось — встретились, посмотрели друг на друга, и всё стало понятно. И мама не против. Но девушка не из простых, взять за руку и увести не получится. У кого бы узнать, как на их острове женихаются?

Сегодня меняем имидж — оленьи шкуры и вышитые торбаза сложим в стоящий у стены огромный сундук, он же кровать, извлечём из ранца заботливо уложенные Прядивой тёмно-синие шерстяные порты, вышитую рубаху, широкий пояс с бронзовой пряжкой о двух язычках, усыпанный чеканными оберегами, зашнуруем на ногах сшитые Мышкой сапоги. Поверх рубахи накинем волчовку, повесим на шею трофейное ожерелье — и можно выходить на люди.

"Надеюсь, наличие ножа и тесака на поясе воспримут как должное, я ведь, как сказал сильно учёный гадёныш, "известен умением быстро лишать жизни".