Николай Инодин - По горячему следу [СИ]

"Ну вот, не всё же нам у хозяев в нахлебниках ходить, туша изрядная, мяса надолго хватит. Как раз я видел, они бочки мыли".

В этот момент где-то за сараями, прощаясь с жизнью, мемекнул баран. Оказалось, в этот день вильцы начинают забой скота, оставляя на зиму только молочных коров и маточное поголовье. Ну и папочное, конечно, тоже. Ещё несколько дней все домочадцы Печкура и прочие обитатели хутора резали скот, снимали шкуры, складывали мясо в бочки и заливали рассолом. А также возились с ливером и делали колбасы, что в условиях отсутствия мясорубок было нелёгким и небыстрым занятием. Очень пригодились предоставленные Романом стальные ножи. Не принимал участия в аврале только Савастей — старательно общался с богами.

Сам Шишагов занялся обдиранием туш — опыта в этом деле у него было много, никто из местных так быстро и качественно снимать шкуры не умел. Лосятина большей частью пошла на колбасу, но вырезку и окорока Роман подсолил, обработал чесночком и повесил коптиться. Прямо в жилье, под крышей.

Теперь Роман наблюдал, как под напором могучих мышц Бутюка отлетает со шкуры засохшая паста, и подсказывал, как удобнее и быстрее работать. Эта кожа пойдёт в том числе и на подшивку новых штанов для верховой езды.

"Нужно мялку делать, не жевать же кожу, в самом деле".

Ножки длинного широкого стола гнулись под тяжестью заполнивших его блюд. В кажущемся беспорядке теснились кушанья из мяса жареного, вареного и печёного, колбасы простые и кровяные, гусятина и курятина, куропатки и рябчики. Уха и запеченная в сметане рыба, отварная осетрина и малосольная сёмга, икра чёрная и красная, свежайшие лепёшки, мёд, ягодные пироги — вильцы покушать любят и умеют. Под руководством Шишагова Прядива с Лаской налепили пельменей. Вместо фарша пришлось пустить в начинку смесь мелко нарезанной лосятины и куриной грудки, добавив для сочности немного свиного сала. Емкости с пивом и хмельным медовым напитком на столе не поместились — ждали своего часа отдельно.

Вечерком, когда на небо высыпали первые звёзды, жители хутора принялись рассаживаться. Хозяйка и её помощницы, быстренько метнув на стол горячие блюда, тоже заняли свои места — в эту ночь каждый обслуживает себя сам, стараясь не забывать о соседях.

После того, как жрец провёл ритуал приглашения богов, приступили к еде. Между прочим, с пищей тоже все оказалось не так-то просто, до утра нужно было обязательно отведать каждое имевшееся на столе блюдо, задачка не для слабаков.

Утолив первый голод, по очереди стали перебирать присутствующих и дружно перемывать им кости. Досталось всем. Начали с Савастея. Жреца упрекнули в том, что слишком много жрёт:

— Погляди на себя и на подручников своих! Троих можно твоим поясом обвести! Не кормишь их, видно, весь прокорм в своё пузо затолкал! На подножном корму юноши выживают, ветром колеблемы!

Высокий, костлявый Савастей, в притворном ужасе прикрывшись ладонями, каялся и обещал больше такого не делать, его мордастые помогатели изо всех сил втягивали щёки, пытаясь придать себе вид немощный и измождённый.

По очереди выкрикивали собравшиеся обвинения каждому из сидящих за столом, и не все они были высосаны из пальца. Пастуху Ходиму бабы и девки попеняли за грубость и невежливое обращение. Печкуру досталось за то, что на рыбалке больше времени проводит, чем хозяйством занимается, всю работу на жену и детей свалил. Третьему Печкуровичу бабы вменили в вину подсматривание за купальщицами, и пообещали, если не исправится, принять меры по снижению интереса. Роман ждал своей очереди, но его пока обходили. Уже и Рудика высмеяли за излишек воинского гонору:

— Тебе, паренёк, гонор, как шлем, из добычи достался. И тоже на вырост. Так же сползает на нос, глаза застит. Остерегись, береги боги, оступишься и лоб себе расшибешь!

Рыжий от стыда покраснел, хоть прикуривай, но старался смеяться. Будет из него толк.

Уже и Прядиву помянули, и Ласке попеняли, что слишком быстро вышивает — все крашеные нитки тратит, остальным не остаётся. Всех перебрали, остался один чужеземец. Над столом на какой-то миг повисла тишина, и тут мальчишечий голос с обидой выпалил:

— А гость заморский ленивый нам попался! Двоих только учит, а больше никого не берёт!

Роман улыбнулся, привстал:

— Покажись, воин, посмотреть на твоя хочу.

— Вот он я, — забрался на лавку вихрастый мальчишка лет десяти от роду.

— Ты очень большой для моя учёба, парень. Не догнать твоя мои ученик. Но если хотеть, и родители разрешать, я мочь дать тебе урок, ты выполнять, мне показывать — я дать новый. Так мой парни тебе догнать, потом можно вместе учить. Понятно?