Андрей Стригин - Кирилл Обломов и его невероятные миры

Вскрикивает Катя, теряя опору под ногами, и стремительно погружается в трясину:

— Кирилл, я тону! — в смертельном страхе кричит она.

— Шест ей протяни, — с волчьим надрывом звучит насмешливый голос Семаргла.

Оцепенение слетает, как курица с насеста, я вновь могу соображать, бросаюсь к Кате, протягиваю шест, она успевает схватить его прежде, чем полностью погрузилась.

Тяну на себя и с ужасом понимаю, её мне не вытащить, словно она не хрупкая девочка, а целый гиппопотам. Как неуместно в голове выплывают строчки из известного стихотворения: «Ох, нелёгкая это работа — из болота тащить бегемота!»

Совсем рядом щёлкнули волчьи челюсти, оглушительно хлопнули крылья, раздаётся почти человеческий смех:

— Хорошие строчки, и какие правильные, — читает мои мысли Семаргл. — Ты посмотри, что на дне, — смеясь, говорит он.

Словно очнувшись, всматриваюсь в болотную жижу, взгляд раздвигает чёрную воду, проникает всё глубже и глубже, и я вижу затаившегося на самом дне омута Водяного. Он вращает над головой толстыми руками, создавая воронку водоворота, и в неё засасывает бедную Катю. В голове словно взрывается снаряд, столь сильно моё возмущение.

— Я же тебе сказал, не балуй! — делаю движение пальцами, словно хочу дать щелчка Водяному и, удивительным образом он доходит до его лысой головы и звучно щёлкает по лбу.

Водяного отбрасывает в сторону, воронка исчезает, и я без труда выдёргиваю Катю на поверхность.

— Как непочтительно дать щелчка столь древнему существу, словно муху отогнал, — весело смеётся Семаргл.

— А чего он, — с мальчишеским запалом начал оправдываться я, но сразу осекся. Вновь на меня навалилась волна жадного к моей персоне интереса, некто определённо меня изучает, и я знаю, в любой момент он бросится на меня. Ясно как день, мне с ним не справиться.

Семаргл встрепенулся, повёл ушами, плотно скрестил на спине крылья, втянул в ноздри воздух, закашлялся, словно от перца, с удивлением глянул на меня.

— Умеешь ты попадать в неприятности, чародей из Чертога Финиста.

— Убей его! — требую я.

— Кого? — удивляется крылатый волк.

— Того кто на меня смотрит, — я дрожу от возбуждения.

С великим удивлением наблюдаю, как Семаргл нерешительно переступил с лапы на лапу.

— Я могу убивать лишь тех, кто имеет душу, а это существо без души.

— Так что же нам делать? — вскричал я.

— Ну, меня он не сможет убить, — к немалому моему удивлению неуверенно заявляет Семаргл, — я, гм, вроде бессмертный, но у вас шансов никаких.

— Что это такое? — дрожу я. — Неужели Болтная-Яга так преобразилась?

— Вроде мальчик большой, а такие глупости говоришь, — с укором говорит он. — У Болотной-Яги душа есть, хотя и чёрная, а здесь полное отсутствие таковой. И, я ощущаю, Болотная-Яга у него в плену.

— Понятно, он требует указать Путь, — догадываюсь я.

— Да, дорогу к Волшебной Книге, — соглашаясь с моей догадкой, качнул лобастой головой крылатый волк. — Если он узнает Путь, всем будет плохо и вам и нам.

— И что же нам делать? — с надеждой смотрю на него.

— Спасаться бегством.

— Шутишь?

— Садитесь мне на спину.

— Я не полезу! — взвизгнула Катя.

— Не съем тебя, девочка. Живей на спину!

Трехглазая курица неожиданно срывается с плеча и с кудахтаньем, перелетает на Семаргла. Как по команде и мы прыгаем ему на спину, в ту же секунду расправляются крылья, и нас поглощает мир бога огня и смерти. Огненные края щели сходятся, падаем со спины крылатого волка, больно бьёмся об острые камни, шарю вокруг взглядом, ищу Семаргла. Вот он, но уже в образе страшного человека с огненными глазами.

— Не часто живые бывают у меня в гостях, — вырывается у него смешок.

— Тебе смешно, а я ушибся, — говорит мой язык.

— Быстро осваиваешься, — с удовлетворением качнул головой Семаргл.

— Кирилл, это сон? — врывается в мои мыслящие процессы дрожащий голос Кати.

— Давно надо привыкнуть ко всему необычному, — нарочито грубо произношу я. — Или ты попросту трусишь? — с подозрением суживаю глаза. — А как же твой отец?

Некоторое время Катя молчит, беспомощно озираясь по сторонам. Затем взгляд становится осмысленным, она с удивлением вперила в меня взгляд, заносчиво вздёргивает носик:

— Причём здесь мой отец?

— Он офицер морской пехоты, а ты его дочь, — я как бы, между прочим, пожимаю плечами.

Катя мигом насупилась, с некой враждебностью резко говорит:

— Да, я дочь морского пехотинца и я … ничего не боюсь.