Андрей Стригин - Кирилл Обломов и его невероятные миры

— Но кто это мог сделать?

— Вероятно … наш союзник, — подумав, отвечаю я.

— Откуда ты знаешь?

— Мне так кажется.

Катя замолкает, погружаясь в мысли, затем тихо говорит:

— Ты действительно изменился.

— В какую сторону? — я пытаюсь улыбаться.

— Пока не знаю, но мне кажется, ты повзрослел.

— Давно пора, — хмыкаю я, — осенью в шестой класс пойдём.

— Если выберемся из этого болота, — с пессимизмом изрекает Катя.

— Выберемся, — уверенно говорю я, — это не самый сложный этап.

— Это не самый сложный этап? — несказанно удивляется девочка.

— К сожалению, — вздыхаю я.

— Ты всегда можешь утешить, — невесело улыбается она.

— Стараюсь, — шучу я и вмиг становлюсь сосредоточенным. Мне чудится, что где-то из глубины мёртвого леса на нас смотрят. Взгляд наполнен силой и злобой, в то же время, кто бы это не был, он нападать не спешит. Вероятно, изучает, мало, кто может забраться столь глубоко в трясины, а если смог это сделать, значит, он достоин определённого уважения. В любом случае, я определённо знаю, некто, скрытый за искорёженными зарослями погибших деревьев, где струятся зловонные испарения, обязательно нападёт.

Холодный пот совсем некстати выступает на лице, стараюсь отшвырнуть из своего сознания наползающую панику. Внезапно мои губы шепчут непонятные слова, мне неясен их смысл, но откуда-то я их знаю, словно на уровне генетической памяти открылись неведомые врата в мир скрытых познаний и тайн.

— Агонгрра шэгр грэг, — выбрасываю вперёд руки.

— Ты чего? — пискнула в ужасе Катя, наблюдая, как в такт движения моих пальцев взбурлила вода, надломились трухлявые стволы и рухнули в болото с громким всплеском.

Пространство наполняется тяжёлым гулом, словно сдвинулась с места снежная лавина, возникает насыщенно чёрная тень, ещё более чёрная, чем ночь. В её центре вспыхивает искра, мгновенно вытягивается в узкую, пылающую щель и расходится в разные стороны, открывая вход в другой мир.

Это странная земля, воздух в нём тускло светится, с трудом освещая пустынную местность, заполненную обломками поверженных скал. С металлическим привкусом воздух, бесцеремонно врывается в гнилые испарения болот и, не смешиваясь, словно раздвигает их. Я не сразу замечаю фигуру высокого, худощавого человека, а когда разглядел его среди нагромождения камней, то почему-то показалось, что он мне знаком.

Незнакомец поднимается во весь рост и смотрит на меня. От ужаса зашевелились волосы, я не вижу его глаза, и лишь в их прорезях виднеется угольно чёрная тьма. На обтянутом сухой кожей лице дёрнулась зловещая улыбка, тонкие губы с трудом разжались, раздаётся голос, словно крик подбитой камнем вороны:

— Рад видеть тебя в полном здравии, доблестный чародей из Чертога Финиста, — он явно обращается ко мне, затем добавляет, видя моё немалое замешательство:

— В тебе его душа, ты его потомок и несёшь в себе память, скопившуюся за многие тысячелетия.

— И тебе того же, если это уместно по отношению к тебе, Семаргл, — я неожиданно знаю как его звать, но в голове чехарда из мыслей. Какая память? Какой потомок? Я обычный мальчик и звать меня Кириллом.

— Только такой безумец как ты способен вызвать бога огня и смерти, — смеётся он и словно закашлялся волк. — Вероятно, ты лишь недавно начал просыпаться в новом обличии, а Сила, не спрашивая тебя, рвётся наружу, но ты сейчас невероятно слаб и не сможешь мне приказать, — зловеще изрекает Семаргл, наливаясь огнём. — А я и не собираюсь приказывать, — звонко выкрикиваю я, — я хочу тебя просить!

— Меня, просить?! — он делает шаг и оказывается у самого края развёрнутой щели.

— Да, просить! — упрямо мотаю головой.

— Какая детская непосредственность, — он обхватывает костлявыми пальцами пылающие края щели и долго всматривается в меня. Я чувствую, как задрожала моя душа, вот-вот она, словно птица, вырвется из тела и мне вновь придётся начинать всё сначала, но язык уже плетёт защитные блоки и на пороге жадного внимания Семаргла возникает энергетический щит.

— Молодец, — неожиданно хвалит он меня. — Нет, ты не думай, что я его не смогу пробить, но мне нравится твоё самообладание, — Семаргл отступает, в бездонных прорезях глаз возникает свечение, а тело начинает искажаться. — Хорошо, я исполню твою просьбу, можно сказать авансом, — соглашается он.

— Ой! — Катя мёртвой хваткой вцепляется в меня, Семаргл превращается в жуткого крылатого волка.

Трёхглазая курица судорожно бьёт крыльями, от ужаса не может кудахтать и лишь хрипит, вращая круглыми глазами, но с меня не слетает, напротив, пытается залезть под одежду. В другой раз я быстро бы её согнал со своего плеча, но сам оцепенел, не часто можно видеть, как из непонятного мира выходит бог смерти и огня в обличии кошмарного крылатого волка.