Андрей Стригин - Кирилл Обломов и его невероятные миры

— Как здорово, — засияла от счастья Катя, — он такой хороший.

— А ты знаешь, он тебя принял, — невероятно удивляется Альмира. — Что ты почувствовала?

— Он сказал, как его можно позвать, — в восторге раскрывает во всю ширину глаза Катя.

— Ты только не часто его дёргай, лишь в исключительных случаях, — несколько уязвлённая произносит юная волшебница.

— Конечно, подруга! — Катя неожиданно обнимает Альмину и та искренне улыбается в ответ.

Юная волшебница снимает котёнка с плеча, держит в ладонях, тихонько дует и сияющий комочек исчезает — Мурзик уносится в страну эльфов.

Тьма наваливается как бегемот своею тушей, Витя даже вскрикивает от неожиданности. Удивительно как хорошо освещал котёнок окружающее пространство, а он ещё маленький, интересно каким он станет, когда вырастит.

Постепенно глаза привыкают к абсолютной темноте, и оказывается, кое-где видны тусклые огоньки. Воображение мигом рисует притаившихся хищников, но звучит нарочито бодрый голос Альмины:

— Гнилушки светятся. Давайте их наберём? Какой- никакой, но всё же, свет.

— Я думал, глаза чьи-то светятся, — честно сознаюсь я, испытывая невероятную радость от того, что это не так.

— А вдруг это не гнилушки? — осторожно произносит Витя и все как один вздрагивают.

— Сейчас проверю, — звучит голос Юры.

— Ты что, хочешь один туда пойти? — тревожится Катя. — Мы все вместе пойдём, — дрогнувшим голосом заканчивает она.

— Всем не надо, забыли, у меня есть шапка-невидимка.

— Точно, — радуется Катя.

— Ещё не факт, что он станет абсолютно невидим, ночным хищникам иной раз зрение и вовсе не нужно, — спокойно говорит Альмина и добавляет, — но, то гнилушки, бояться нечего, — и смело идёт к тусклым огонькам.

К счастью это действительно оказался полуразрушенный, почти полностью сгнивший пень, сердцевина светится достаточно хорошо, если гнилушки очистить от всякого мусора, будет достаточно светло. Набираем их горстями, но с разочарованием замечаем, что они освещают лишь наши ладони.

— Издали эффектнее смотрятся, — вздыхает Катя.

— А мы на тропе стоим! — восклицает Юра, присаживается, освещает её тусклым огнём гнилушек.

Действительно, на этот раз тропа чётко выражена, земля влажная и даже видны неясные отпечатки следов.

— Где-то есть люди, а может … получиться воды попить, — тяжко вздыхает Катя.

Лучше б она это не говорила, приглушённые чувства разгораются, и жажда возникает с новой силой.

— А вон ещё гнилушки, смотрите как их много! — весело щебечет Витя и мгновенно замолкает.

Мерцающие огоньки двигаются, они, то где-то гаснут, то вновь вспыхивают, появляются сбоку или сзади и словно целенаправленно нас окружают.

Вновь бег, удивляюсь, откуда у нас берутся силы. Девочки на удивление проявляют чудеса выносливости, ни в чём нам не уступают. А огоньки стремительно приближаются и вытягиваются за нами в одну линию.

— Это волки! — кричу я, и наша колонна рассыпается в разные стороны.

А волки совсем близко, слышится хриплое дыхание, перестук лап о влажную почву, скоро они нас догонят. Может, остановиться, всё равно не убежать? Противная мысль коснулась моего сознания, но я словно нахожу новые силы и увёртываюсь от ближайшего хищника, но другой сбивает меня с ног, зубы впиваются вбок, звякнула кольчуга, но выдерживает бешеный натиск волчьих зубов.

К счастью, своим падением, я спасаю своих друзей, волки заняты мною и им удаётся скрыться, но для меня, определённо наступает конец, ещё мгновение и они вцепятся в шею.

Словно сквозь вату слышу:

— Прочь, ироды! Это мои владения! Сколько раз говорила, не ступайте на мою тропу! — гневный старушечий голос звучит приятной музыкой. Волки нехотя меня отпускают, огрызаясь, отступают, злобно рычат, но неожиданно разворачиваются и исчезают в темноте.

— Ну, сладенький мой, что ты тут забыл?

Я с благодарностью вскидываю взгляд, широко улыбаюсь, и словно холодом обдаёт мою душу.

На тропе, облокотившись на метлу, с меня не сводит насмешливого взгляда страшная горбатая старуха. В голове веером проносятся воспоминания того, как когда мне в далёком детстве, ещё до школы, читали русские сказки, где было всё: и Елена Прекрасная, и Кощей, и Конёк-Горбунок, и Иван-царевич, но и ужасная Баба-Яга.

Она смотрит на меня, ухмыляется, зубы высовываются из нижней губы, волосы спутанные, а глаза пронзительные, наполненные зловещей силой.

— Я … бабушка, заблудился, — голос предательски дрожит, хочется сжаться в комочек, как жаль, что нет шапки-невидимки.