Д Штольц - Яд и Меч

— Да, тео Юлиан. Мою же матушку, когда она была беременна мной и Адой, Ваша матушка купила в Зунгруне, — Фийя похлопала глазками, не понимая, к чему все идет.

— Да, но ты всю жизнь прожила айоркой, а не рабыней, Фийя. С завтрашнего дня не отходи от меня ни на шаг. Это во-первых…

— Но я же и так не отхожу.

— А кто в Олентопии убежал утром на рынок без меня, а?

— Так сандалии порвались, тео Юлиан. Пришлось искать ремешки.

Послышался тяжелый вздох. По нахмуренному лицу Фийя поняла, что сказала что-то не то, и густо покраснела, затем уткнулась личиком в грудь мужчине и спряталась от укоряющего взгляда, виновато засопела. Это подействовало, как обычно. Снова послышался вздох, уже более спокойный.

— Так… — произнес мужчина. — Никаких покупок, вообще не покидаешь меня ни на минуту и никогда, поняла? Это во-первых. А во-вторых, если все-таки что-то произойдет, то скажи, что ты — моя спутница и любовница. Спросят, свободная ты или рабыня, говори — свободная.

— Но я ведь айорка…

— Свободная! — уже чуть громче и суровее изрек Юлиан и сдвинул брови на переносице, где бледнел небольшой шрам. — Если ты что-то сделаешь не то, то на тебя не обрушится кара. На Юге стража за нарушение законов вправе наказать любого, по их мнению, осмелевшего раба, даже чужого, серией плетей. Хорошо?

— Да…

— Ты точно все поняла?

— Конечно, тео Юлиан.

Щечки Фийи густо зацвели румянцем, и девушка принялась расцеловывать Юлиана в шею, чуть покусывая. Граф Лилле Адан с усталостью взглянул на айорку, чья светлая головушка не затемняла себя лишними мыслями и жила лишь одной — служением. Фийя была женщиной хорошей, верной и скучной — в общем, именно такой, какой должна быть прекрасной мать и жена. Либо рабыня…

Поутру вампиры пробудились вместе со скользнувшими сквозь матовое стекло постоялого двора лучами солнца. Кони были оседланы. Тарантон ласково приветствовал хозяина, и отряд двинулся к границе между королевствами.

Детхай отделялся от соседа цепью невысоких гор, между которыми то тут, то там сквозили небольшие долины. Выбранная путниками западная тропа петляла меж холмов и вилась каменистой змеей рядом с озером, питающимся водами с горных гряд Дегэйфь. Между Детхаем и Ноэлем не было четких границ в виде реки, а лишь условная — горы. Не было и дозорных башен — эти земли всегда жили в мире. Детхай исконно считал Ноэль братским народом, а ноэльцы любили этих рабовладельцев и рады были видеть их даже в Плениуме. И Детхай, и Ноэль придерживались единой веры в Природных Дюжей, одинаково одевались, и даже песни в тавернах звучали одни и те же. Но отличие было, одно, и крупное — Детхай принадлежал к числу земель с особо жестоким к рабам отношением, в то время, как в Ноэле рабство имело мягкие формы. А потому пограничные города кишмя кишели стражей, которая стояла преградой для рабов-беглецов.

Минуя горную гряду, ближе к полудню вампиры прошли по зеленеющей ольшаником долине, пересекли условную границу меж двух королевств, и отправились в Саддамет. Детхай, прозванный землями рабства, распластался с запада на восток, от Светлого моря до залива Черной Найги. На юго-западе он касался плодородного Айрекка, который жил своими хлебородными богатыми землями, где на полях трудились десятки тысяч рабов, а на юге соседствовал с Дюльмелией, возглавляемой тремя Наместниками.

Пейзаж разительно менялся с каждым днем. Черные и тяжелые почвы, радость пахаря, поменяли цвет и обросли песком. Путники теперь ехали меж цитрусовых садов. В объятьях сочных листьев трепыхались на весеннем ветру белоснежные цветы апельсина, лимона и лиметты, из которых изготавливали знаменитые напитки Детхая.

Частенько Юлиан о них слышал — такие лимонады либо сами фрукты привозили из земель рабовладельцев, и они пользовались большим спросом. Глядя на довольные лица пьющих этот божественный, по мнению людей, напиток, граф порой жалел, что не мог вкушать ничего кроме крови. Он пытался разводить в крови алкоголь, лимонад и воду, но пришел к тому, что все это ему теперь просто невкусно и бросил глупую затею. С этой задумки чуть ли не до истерики безудержно хохотал Вицеллий.

Отряд ехал по широкой тропе, мимо садов, и вдыхал легкий цветочный аромат деревьев. Под апельсинами царила пленительная прохлада. Вместе со свежим поветрием, играющим в ветвях цитруса, отовсюду доносилось пчелиное монотонное гудение. За стройными и высаженными в прямой рядок деревцами стояла большая пасека. Сады плотно обступали тракт и ограждались от него невысокой деревянной оградкой. Между аккуратными рядами сновали рабы, а периодически, словно из-под земли, вырастали грозные надсмотрщики с плетьми в руках.