Д Штольц - Удав и гадюка

Мариэльд и Гаар взялись за руки и пошли к храму, оставив кобылу, на которую в страхе пялились люди, никогда ранее не видавшие такой чудной животины с копытами. Белобрысая толпа, кричащая молитвы счастья на старом языке шиверу, в благоговении ползла по снегу за богами из другого, закрытого для них мира.

По льду замерзшего озера, мимо рычащих, но миролюбивых вампалов, Мариэльд и Гаар прошли молча, глядя лишь друг на друга. Они ступили в распахнутые двери храма и миновали каменный ветхий зал, застеленный шерстяными коврами. Спустились в гору, пока не вышли в комнатку с узеньким окошком, прикрытым шерстяными покрывалами. Посреди мерзлого помещения покоился саркофаг: из черного камня, грубый и будто вырубленный из скалы, обвитый змеей символов и рисунков, которые волшебным образом приглушенно мерцали в полутьме. Гаар, не обращая внимания на завороженную толпу, что ввалилась следом, опустил руки на гроб, и тот воссиял, залил белоснежным светом комнатушку, а среброголовые люди зарыдали от счастья, понимая — то, что они охраняли многие века в запечатанном гробе, сейчас пробудится.

— Снимите, — приказал Гаар на языке шиверу.

С трудом подняв крышку, пунцовые от натуги люди бережно опустили ее рядом, и, не удержавшись, заглянули внутрь.

— Пошли вон!

Гаар недовольно зыркнул на монахов, и те, не желая гневить божество, отбежали от гроба и облепили стены помещения. Глаза затерянного народца распахнулись, когда они увидели существо лишь отчасти напоминающее человека. С придыханием Мариэльд подошла ближе и взяла его холодную руку в свою, погладила нежно и ласково.

— Когда все будет готово, Гаар? — прошептала Мариэльд.

— Сложно сказать, моя дорогая Мари. Я очень долго погружал тело в сон, и будить придется столько же, а может и дольше, — глаза Гаара, который ранее был Шаджи, а до этого Вицеллием, Пацелем, Харинфом и еще много кем, задумчиво блестели в полутьме. — С этими двумя придется действовать едва ли не вслепую.

— И кто будет первым? Юлиан?

Мари гладила спящее существо по лбу, перебирала темные пряди. Гаар покачал головой.

— Я думаю насчет Генри.

— Кровь Генри слишком перемешалась, — Мариэльд нахмурилась. — В нем колышется лишь мертвый отзвук.

— Несомненно, все-таки Юлиан — твой прямой потомок по линии Моллуда, но мне кандидатура Генри нравится больше.

— С Генри не выйдет.

— Тебе виднее, моя дорогая, но я попробую. В любом случае, они практически одновременно надели браслеты, и если что-нибудь пойдет не так, мы об этом узнаем. Убить можно всегда.

Пожилая женщина облокотилась о гроб, поглаживая нагое тело внутри него. Народ шиверу безропотно стоял вдоль стен и слушал, как их боги общались на чужом языке. Любопытный взор похожих между собой людей был прикован к спящему существу.

— Хорошо, Гаар… — наконец, произнесла после недолгого молчания Мариэльд. — Тогда я покидаю тебя.

После этого Мариэльд взяла руку вечно мерзнущего Гаара в свои и прижала к щеке, поцеловала. Лицо человека, в котором находился сейчас Гаар, расплылось в нежной улыбке, а графиня Ноэля развернулась и медленно пошла из храма, там взобралась на кобылу и последовала к выходу. По велению демона скалы перед ней раздвинулись, и Мариэльд вновь очутилась в темном пихтовом лесу. Лошадь, выдыхая пар на морозе, побрела назад, к тракту, а уже по нему к замку герцогини Амелотты, где гостила сейчас графиня Ноэля.

Веномансер в одеянии из хлопковой рубахи и тонких шароваров по колено, переходящих в чулки, вышел на задний двор и огляделся, ища в саду ту, за которой его послали. Наконец, он увидел тоненькую и упругую фигурку суккуба, лежащую на лавочке под сенью цитрусовых.

— Достопочтенный Ралмантон ждет Вас, почтенная!

Сапфо смотрела в вечернее небо сквозь сочные листья, слушала шелест одетых зеленью деревьев и хитро улыбалась самой себе от какой-то приятной мысли. От слов Юлиана демоница привстала, укрыла оголившееся бедро платьем и изящным жестом пригладила кисточку хвоста.

— Пторшаах , ах, как же хорошо, я так долго ждала.

Затем она полностью поднялась со скамьи и пошла к дверному проему дома, откуда лился аромат апельсинов и лекарств. Впрочем, и из сада доносилось благовоние цитрусов — на одних ветвях уже родились сочные фрукты, а на других белоснежные лепестки пребывали в состоянии безмятежности. Вечер стоял душный, и двери в особняке распахнули, чтобы создать сквозняк.