Грейс Дрейвен - Сияние [litres]

Бришен пытался сдержать смех.

– Почему ты не попробовала с другим? Опытный любовник многому бы тебя научил. Удовольствия плоти потому так и называют, Ильдико. Секс – гораздо больше, чем неуклюжая возня под одеялом.

– Все равно, по мне – ничего особенного, – беззаботно отмахнулась она. – Отвар, который не дает мужскому семени укорениться, на вкус так отвратителен, что у меня от одного воспоминания сжимается желудок. Думаю, нет на свете удовольствия, которое стоит того, чтобы пить эту дрянь.

Бришен рассмеялся, сверкнув в полумраке белыми острыми зубами. Он потянулся и намотал ее косу на руку.

– Какая же ты прагматичная, моя Ильдико.

– Считаю это достоинством, а не недостатком. Многим порой не помешала бы толика здравого смысла.

Бришен потянул ее за волосы.

– Я не насмехаюсь. Прагматизм – часть твоего шарма.

Его глаза снова засияли ярче, как когда он только проснулся. Ильдико не видела, как его взгляд меняет направление, лишь подмечала едва заметное подергивание в уголках глаз, но все равно ей показалось, что этот взгляд скользит по ее волосам, плечам, шее и голым рукам.

Всю ее кожу охватило легкое покалывание, переходящее в жар. Ильдико судорожно вздохнула, когда Бришен придвинулся и потерся носом о чувствительное место на виске. Его дыхание щекотало ей ухо.

– И не только прагматизм, – прошептал он, и по ее спине побежали мурашки. Его губы прошлись по краю ее уха до самой мочки. Ильдико замерла, точно околдованная. Она прерывисто дышала, разрываясь между наслаждением от его легких касаний и страхом, что он нечаянно ее укусит.

Бришен будто уловил ее настроение и медленно отстранился. Плечи его окаменели, лицо стало непроницаемым. Он отпустил ее волосы, перекинув косу Ильдико ей за плечо, отодвинулся еще дальше и словно замкнулся. Ильдико вцепилась ему в руку, не желая отпускать.

– Мне очень нравится, когда ты меня трогаешь, Бришен.

Он немного расслабился, хитро взглянул на нее и опустил руку на обнаженную кожу чуть ниже ключицы. Рука поднималась и опускалась в такт ее частому дыханию.

– Верю, но вижу, что ты боишься.

– У тебя такие острые зубы, – поморщившись, объяснила Ильдико.

– Острые, но я осторожен, жена. Если по какой-нибудь невообразимой причине я тебя пораню, можешь укусить меня в ответ.

Шутка помогла. Ильдико усмехнулась.

– Бришен, – сказала она, широко улыбаясь, – такими зубами, как у меня, сильно не покусаешь.

Он погладил ее ключицу шершавыми подушечками пальцев, едва касаясь кожи черными ногтями.

– Тебя, наверное, никогда не кусала лошадь.

Странное сравнение, но возразить было нечего. Ильдико коснулась волос, лежащих на его плече, и пропустила их сквозь пальцы. Бришен положил голову ей на колени и закрыл глаза. Она бы сидела так не один час, если бы им обоим не требовалось переделать сотню дел. Она нечаянно дернула прядь.

– Извини. Тут немного запутались.

– Можешь меня расчесать, когда встанем.

Умно, подумала она.

– Расчешу, если расскажешь про свой первый раз. Надеюсь, твой оказался лучше моего.

Она ощутила кожей бедра, что Бришен улыбнулся. Он молчал, и она снова потянула его за волосы.

– Я же поделилась. Твоя очередь.

– Не хочешь вместо этого послушать, как няня однажды поймала меня за попыткой написать струей мочи мое имя на стенах детской?

– Не хочу, – ответила она, закатывая глаза. – Ты и так только что об этом рассказал.

Тихий смех пощекотал ей ногу. Бришен повернулся к ней лицом. Его голова приятно давила на живот. Он взял ее руку и опустил себе на лоб. Ильдико поняла намек и снова стала гладить.

– Моей первой женщиной была самая известная куртизанка в Баст-Харадисе, на тринадцать лет старше меня. Отец решил, что обучать сына искусству любви должен признанный мастер.

Ильдико замерла, и Бришен коснулся ее пальцев, чтобы она гладила дальше.

– Ты сама спросила, – добавил он.

Его признание не удивило, в чем-то она даже понимала короля.

Накручивая волосы на пальцы и отпуская их, она задумчиво произнесла:

– Надо было мне тоже кого-нибудь нанять.

В Присиде и мужчины, и женщины торгуют собой. Другой вопрос, как бы она провела такого человека во дворец. Бришен вздрогнул, неловко поднялся, путаясь в одеяле, и уставился на нее, приоткрыв рот.

– Странный ты человек, – наконец сказал он.

Ей хотелось зажечь свечу, чтобы лучше видеть его в медленно темнеющей комнате.

– Привыкнешь, – сладко ответила она и шлепнула его подушкой. Он повалился на бок и тут же вскочил с другой подушкой в руке.