Саша Ино - Нежность. Том 2

Зал, подобно хозяевам, выглядел тоже неподобающим образом. Лежа в руинах, он не оставлял за собой права называться королевским. Шторы были вырваны с корнем, дорогая мебель уничтожена, плиты раскурочены, а богатые мозаики и лепнины потрескались, словно яичная скорлупа. За выбитыми стеклами плелась густая тьма, беспросветная и воистину зловещая, она как бы кричала, что солнце умерло и больше никогда не наступит рассвета. В воздухе еще вспыхивали редкие всполохи столкновения энергии, и легкий ветерок закручивал угасающие вихри в воронки.

Драго устало выдохнул, сил совсем не осталось, мышцы дико тянуло, а в горле пересохло от нехватки воздуха. Он сплюнул скопившуюся на зубах пыль. Радовало одно — дракон вернулся в прежнюю форму, лукаво поблескивая глазами на разбитого подопечного.

— Мне удалось, — прошептал Драго, всхлипнув, и по его щекам прокатились слезы, — Я дошел до самого конца. Я смог!

— Да, Касандер, — одобрительно кивнул дракон, — Теперь дорога открыта… Не время расклеиваться.

— Не буду! — Драго выпрямился и зло глянул на Тау, ручьи слез на щеках мгновенно высохли, уступая место гневному румянцу.

— Нет! — завопила Ева, завидев взгляд Драго. Отбиваясь от мужа, и исходя на припадок паники, она бросилась к окну. Но страшное марево ее отпугнуло и она вновь повисла на шее у мужа.

— Мы не могли проиграть, — кричала она, уткнувшись ему в грудь, — Я не попаду ему в руки! Нет! Отказываюсь верить! Мы же правые! Мы за справедливость! Как такое могло случиться?

— Поразительно! Она ведь искренне верит в свои слова! — Драго прикусил губу и, посмотрев на Еву, гаркнул: — Заткнись!

Он щелкнул пальцами, и Ева закашляла, подавившись собственными словами.

— Гаденыш! Что ты сделал с женой? — взревел Тау, заслоняя собой Еву.

— Заклинание «обед молчания», — Драго дернул плечами.

— Мразь!

— Тау, я хочу поговорить с тобой без суфлеров, с которым мне итак уже давно все ясно, — произнес Драго, подавляя неприятное смущение, перед волчьим взглядом Тау.

— А я этого хочу? — грозно отозвался тот.

— Похоже, у тебя нет выбора.

— Касандер, — вмешался дракон, — Только быстрее. Мы здорово потревожили силы магии, и я чувствую ее колебания. У нас мало времени. Поспеши.

Драго кивнул и вновь обратил свой взор на Тау.

— Все кончено, Тау, — надменно проговорил он, — И после столь сокрушительного поражения, тебе еще хватает наглости со мной так говорить?

— А что ты ожидал? Думал, я упаду на колени и стану умолять о пощаде? Много чести такому ничтожеству, как ты. Я знаю, ты все равно нас убьешь, любые уговоры бесполезны, а унижаться перед тобой я не стану. Давай, верши свое возмездие, кладбищенский слизняк!

— Не решай за меня!

— А что? Скажешь, отпустишь нас? Ха! Да я уверен ты и сестру не пощадишь, от тебя бесполезно ждать благородства. Ты горазд и с женщинами сводить счеты.

— Тау! Не выставляй меня главной сволочью. Тогда, много лет назад, ты бросил меня на крыше…

— Мне стоило тебе подушку подложить по голову? Сказку рассказать? Чего ты ожидал-то? А? — Тау брезгливо сморщил нос.

— Знаешь, не понимаю, — Драго встал вполоборота и с осуждением посмотрел противнику прямо в глаза, прожигая насквозь, — Как можно спасть с человеком, ничего при этом к нему не испытывая, а потом просто вытереть об него ноги?! Беспечно и безжалостно!

— И это мне говорит шлюха!

— Нет, Тау… Все эти годы, лежа на грязных простынях, я вспоминал моменты, когда был счастлив. Моменты настоящей и искренней любви. И тогда мир облупившихся плиток, засаленных простыней, углов с паутиной и слезшей со стен краски уходил, он растворялся, а его место занимал сад из моего замка… Помнишь тот дивный сад? Я словно вновь оказывался в прошлом, в то время, когда испытал великую силу любви. И знаешь, мое сердце успокаивалось, наполнялось светлой грустью и на эти недолгие моменты я снова оживал, — Драго помолчал, — Вновь и вновь погружая себя в воспоминания, я обретал силу. Но ничего не забыто. Не думай! Я помню все и высоту, и падения. Но в отличие от тебя, я никого не предавал и не изменял жене сразу после свадьбы. Я никогда не хотел казаться хорошим или праведным, нет, я ничего из себя не строил. Не желая быть кем-то другим, я наивно полагал, что, если я честно откроюсь, меня примут. Но нет, ты поставил точку, вынес вердикт, выражая, пожалуй, общественное мнение. Признавшись мне, ослепшему и разбитому человеку, в любви, а потом, переспав и отшвырнув, как использованную отходную тряпку, ты показал отношение мира к таким, как я. Хотя не понимаю, неужели моя честность хуже твоего вранья? Ты ведь такой же… с той разницей, что ведешь двойную жизнь, играя роль преданного семьянина.