Сьюзен Пфеффер - Жизнь, какой мы ее знали [litres]

Вечером снег прекратился – не сравнить с метелью в прошлом месяце. Мэтт прикинул, что насыпало сантиметров двадцать – двадцать пять, слишком мало, чтобы заморачиваться с крышей.

– Тепло от печки растопит снег на окнах, – сказал он. – В январе положено быть снегу. Свежий снег – больше воды, это нам еще пригодится.

Звучит, конечно, нормально, но ведь, чем больше выпадает снега, тем труднее отсюда выбраться. Не так уж я хороша в беговых лыжах, особенно с учетом того, что папины ботинки сильно велики.

И да, нет смысла жаловаться, раз я ничего не могу с этим поделать. Но я скучаю по дневному свету.

8 января

Плюс двадцать сантиметров снега – и ходить на лыжах намного труднее. Мы все время падали. А Джонни и Мэтт к тому же успели устать еще до тренировки, расчищая дорожки.

Постирала за них.

9 января

Мы все какие-то нервные. Грешу на снег. Сегодня опять насыпало где-то сантиметров пять.

Я знаю, осадков не было почти месяц, и Мэтт прав – в январе всегда идет снег. Но если каждые пару недель будет наметать двадцать сантиметров, и ничего не будет таять месяцами, то сколько же его в итоге окажется?

У нас все еще куча дров, но вдруг заготовить новые не удастся?

Вдруг кончатся запасы еды?

Понимаю, что накручиваю сама себя. Мы же продержались до сегодняшнего дня. Нет никаких причин считать, что мы не переживем этот снег. Но у меня от страха сводит внутренности.

Тупость. Знаю, это тупость. Но мне так хочется, чтобы в эту дверь вошел Питер. Или папа с Лизой и малышкой Рейчел. Так хочется, чтобы здесь был Дэн. Хочется получить открытку от Сэмми, где она высмеивала бы меня за то, что я застряла в скучной Пенсильвании.

Хочу, чтобы на окнах в крыше не было снега.

Хочу, чтобы все еще продолжалось Рождество.

10 января

Они заболели.

Началось с мамы. Она попробовала утром подняться с матраса и не смогла.

– Со мной что-то не в порядке, – сказала она. – Не подходите близко.

Мы с Мэттом отошли в противоположный угол веранды и зашептались, чтобы ей было не слышно.

– Нельзя отселить ее на кухню, – говорил он. – Она там насмерть замерзнет. Придется положиться на удачу.

А потом закричал Джонни. Это был самый ужасающий звук, который я когда-либо слышала. Мы подбежали к нему и увидели, что он в бреду и лихорадке.

– Аспирин, – произнесла я и помчалась в кладовую за банкой.

Мэтт поставил на печку воду для чая.

Мама почти потеряла сознание, когда все было готово, но мы приподняли ей голову и влили в нее и чай, и аспирин. Я боялась, что она подавится, но она все проглотила, и мы опустили ее обратно на подушки. Ее страшно трясло от озноба, я взяла одеяло со своей постели и укутала ее получше.

Джону было хуже. Он дико размахивал руками и так заехал мне в челюсть, что я аж упала. Мэтт обхватил его сзади и держал руки, пока я запихивала ему в рот аспирин и вливала чай. Потом побежала в ванную и притащила медицинский спирт. Мэтт перевернул его и держал, пока я растирала спину. Джон весь горел и все время сбрасывал одеяла.

– Нам нужна помощь, – сказала я. – Не знаю, то ли мы, вообще, делаем.

Мэтт кивнул:

– Я поеду. Ты оставайся здесь и присматривай за ними.

Но, попробовав встать, он вдруг зашатался. На один кошмарный миг мне показалось, что он сейчас схватится за раскаленную печь, чтобы удержаться на ногах, но он вовремя спохватился и вместо этого опустился на матрас Джона.

– Я смогу это сделать, – проговорил он, ползком добираясь до своего матраса. – Не волнуйся.

Я не знала, о чем он говорит, – что сможет сам доползти до своей постели или что сможет привести помощь, – но было очевидно, что никуда он не поедет. Я дала ему пару таблеток аспирина и налила еще одну кружку чая.

– Оставайся здесь, – велела я, когда он жестами показал, что сейчас поднимется. – Мама и Джон совершенно беспомощны. Тебе нужно только следить, чтобы не погас огонь и чтобы Джон не раскрывался. Справишься? Я не знаю, как долго меня не будет.

– Нормально, – ответил он. – Иди. Питер знает, что делать.

Я поцеловала его в лоб. Мэтт был горячий, но далеко не в таком ужасном состоянии, как мама и Джон. Подбросив в печку пару поленьев, я надела куртку, ботинки, перчатки и шарф. Лыжи стояли в прихожей. Я взяла их и вышла, закрыв за собой переднюю дверь.

Погода была нормальная, но я забыла про дополнительные носки, чтобы с меня не сваливались папины ботинки, и по дороге в больницу раз десять шлепнулась. Падала, конечно, в снег, и не ушибалась, но вымокла насквозь. Впрочем, это не имело значения. Упав, я всякий раз поднималась и шла дальше. Спасти нас больше некому. Только от меня все зависело.