Стефани Гарбер - Караваль [litres с оптимизированными иллюстрациями]

За песочными часами тропинка разделялась. Правая вела к ряду золотых террас, занимавших большую часть замка. Снизу они походили на библиотеки, полные старинных книг, которые обычно никому не разрешается трогать.

Центральная тропинка вела в огромный внутренний двор, пестрящий буйством красок, звуков и людей. В самом его центре росло баньяновое дерево, на чьих ветвях расселась стайка диковинных птиц. В воздухе порхали крылатые зебры и похожие на миниатюрных летающих тигров котята, борющиеся со слонами размером с ладошку – те махали ушами, точно крыльями. Баньян стоял в окружении пестрых беседок и шатров: из некоторых доносилась музыка, а из других – смех, как, например, из нефритово-зеленой палатки, где торговали поцелуями.

Не было никаких сомнений в том, куда отправилась бы Телла. Спроси Хулиан, Скарлетт и сама бы призналась, что очарована зрелищем на этом дворе. Все же ей не следовало поддаваться искушению, а думать только о сестре и о том, где найти следующую подсказку. Однако, глядя на нефритовую палатку для поцелуев, складки которой трепетали от приглушенного хихиканья и шепота, точно крылья бабочек, Скарлетт задумалась…

Однажды и она познала вкус поцелуя и убедила себя, что он недурен – тем и удовольствовалась. Теперь же она считала, что люди описывают словом «недурно» что-то такое, о чем нечего больше сказать. Едва ли тот поцелуй мог сравниться с поцелуем во время Караваля, где даже воздух сладостью растекается на языке. Скарлетт попыталась представить, как чьи-то губы прижимаются к ее губам.

– Это поразило твое воображение? – спросил Хулиан хрипловатым голосом, заставив мгновенно вспыхнуть ее лицо.

– Да я вообще-то вот сюда смотрела! – Она поспешно указала на соседнюю палатку ненавистного ей фиолетового цвета.

Хулиан улыбнулся, очевидно, не поверив ей. При виде ее порозовевших щек его улыбка сделалась еще шире.

– Не нужно смущаться, – сказал он. – Если хочешь немного поупражняться перед свадьбой, я более чем готов помочь – причем совершенно бескорыстно.

Скарлетт попыталась издать звук, передающий отвращение, но то, что получилось, больше походило на всхлип.

– Согласна, значит? – поспешно уточнил Хулиан.

Она бросила на него злобный взгляд, красноречиво выражающий отрицание, но Хулиану, судя по всему, понравилось ее дразнить.

– Ты хоть жениха-то своего видела? – продолжил он. – Вдруг он уродлив?

– Его внешность значения не имеет. Каждую неделю он присылает мне письма, исполненные добра и заботы…

– Иными словами, он обманщик, – подытожил Хулиан, а Скарлетт нахмурилась.

– Ты же их не читал!

Хулиан начал загибать пальцы.

– Ну, я знаю, что он граф, а следовательно дворянин. Всем известно, что, занимая такое положение, невозможно оставаться честным человеком. Раз он ищет невесту на островах, скорее всего, его семья выродилась, что также говорит о его непривлекательности. – Тон Хулиана сделался серьезным, когда, подцепив ее пальцем за подбородок и развернув лицом к себе, он спросил: – Неужели, услышав подобные доводы, ты все еще не хочешь поцеловаться со мной?

Скарлетт отстранилась и фыркнула, но вышло у нее чересчур громко и фальшиво. К собственному ужасу, вместо отвращения она ощутила голубовато-сиреневое щекочущее любопытство. Они подошли ближе к палатке для поцелуев. Оттуда сочилось благоухание полуночи, заставляя мечтать о мягких губах и сильных руках – и о щекочущей щеку темной щетине, совсем как у Хулиана.

Стараясь не обращать внимания на участившийся пульс, Скарлетт попыталась придумать что-нибудь остроумное, чтобы ответить на следующую насмешку Хулиана. Но тот неожиданно затих, и его внезапное молчание показалось ей еще более невыносимым, чем поддразнивания.

Едва ли она обидела его своим отказом, однако заметила, что теперь он держится от нее на более почтительном расстоянии, чем раньше. Даже если он не пытался прикоснуться к ней, обычно находился достаточно близко, чтобы в любой момент мог с легкостью это сделать. Сейчас же они шагали через двор порознь и не говоря ни слова, ничем не походя на влюбленных, готовых вот-вот обвенчаться.

– Не желаете ли узнать свое будущее? – обратился к Скарлетт какой-то молодой человек.

– О, я… – пробормотала она и, обернувшись, уперлась взглядом в обнаженную плоть.

Скарлетт никогда не видела голого мужчины, и, хотя этот был частично одет, благовоспитанной юной барышне вроде нее было неприлично даже думать о том, чтобы войти в его красновато-коричневый шатер. Все же она не отступила.