Тальяна Орлова - Хана драконьему факультету

Знала бы она, что случайно нарушила серьезный закон, который еще недавно имел бы плачевные последствия – назвала в глаза эйра эйром. Но Нарат не стал ее поправлять, раз сам согласился с тем будущим, в котором через два-три поколения чистокровных драконов не останется вовсе. Так и зачем цепляться за устаревшие традиции?

Но на самом деле за них многие еще цеплялись – и будут продолжать это делать в обозримом будущем. Принц Адриан оказался хорошим дипломатом, но даже ему не удается всегда сглаживать острые углы. Вначале, под давлением требований и убеждений Нарата, совет эйров согласился принять требуемый закон – запретить браки чистокровных, чтобы наиболее безболезненно убрать дисбалансы, однако недовольных таким решением было предостаточно. У эйров как будто ничего и не забирали, но сам факт, что кто-то осмелился ставить им условия, вызывал огромное количество конфликтов. Политика оказалась настолько хитрым и грязным делом, что я самой себе поражалась – и как я могла думать, что подобное потяну? Голоса в совете покупались за должности, приходилось идти на уступки, угрозы и скрытые манипуляции. Но изменения стали неизбежными, когда пал последний серьезный бастион – Седат Дикран. Он умен, но привык к ощущению собственного могущества, потому переговоры с ним заняли довольно много времени. В конце концов грозный эйр принял решение: если мир изменился до неузнаваемости и этот процесс уже не остановить, тогда Дикранам и возглавлять трансформации. Именно так он сухо и оповестил сначала Нарата, а потом на совете отдал свой голос за поддержку правящей коронованной династии. Вероятно, озвученная причина и была главной, но я рассматривала и другую: драконам очень, очень тяжело выступать против своей семьи, это тоже противоречит их исконной природе, а когда и единственный сын, и брат заняли противоположную позицию, то Седату пришлось изобрести для себя дополнительные резоны и перестать сомневаться.

Я считала хорошим знаком, что он все-таки пришел на нашу свадьбу. Не выглядел радостным и не рассыпался любезностями, хотя ситуация воплотила его изначальное желание нас поженить. Супруга его вообще осматривала меня с брезгливым подозрением, словно видит впервые и не восхищалась когда-то моей внешностью. Однако само их присутствие было свидетельством того, что рано или поздно все наладится.

А вот Сата на торжестве не было. Надеюсь, не потому, что ему хватило присутствия на моей полусвадьбе с его высочеством. Нашелся вполне серьезный повод его отлучке: он при поддержке Энрая Светлого спешно собирал магов по всей стране, которые раньше и не думали о поступлении на учебу. Кажется, следующий поток на колдовской факультет, объединивший магический и драконий, станет самым массовым в истории учебного заведения. Нарат все-таки сделал свою академию флагманом общественных изменений, но к ним далеко не все оказались готовы – некоторые родовитые семьи начали забирать оттуда своих отпрысков. Ректор эту проблему проблемой не посчитал:

– Переведутся в другие места, и уже скоро поймут, что нигде уровень образования не идет в сравнение с нашим. Потому ждем возвращения большинства. И я придумал новый ход конем, потому уход не стал массовым – повысил плату для драконов.

– Что? – расхохоталась я.

– Это единственное, что помогло их гордости улечься на место, – улыбнулся Нарат. – Драконы могут продолжать считать себя особенными, ведь ни один маг не потянет три тысячи золотых за семестр обучения.

Я согласилась с разумностью, но предчувствовала новое академическое расслоение: теперь будут хвастаться не тем, что учатся на драконьем, а тем, во сколько это обошлось. Хотя пока видела только положительные сдвиги. По крайней мере, в столовой сектор волков постепенно перемещался в сторону сектора ведьм, а студентки с бытового все чаще заговаривали с ястребами – счастливый романтический пример Мии их поощрил быть более смелыми. Разумеется, я вернулась на учебу. Куда ж я, без учебы-то? Не домашним же хозяйством вдруг ни с того ни с сего начать заниматься, когда им занимаются многочисленные слуги – и каждый держится за свою работу, потому я даже окно помыть стесняюсь. Решит еще кто, что ему пора искать другое место.

Первая брачная ночь у нас случилась задолго до свадьбы – не удержались, сорвались. Я той ночью от страсти чуть не свихнулась, даже не представляла, что она может быть таковой и дарить настолько немыслимое удовольствие. Для Нарата же тот опыт был скорее мучительным: он так трогательно старался сдерживаться, так невыносимо долго мучил нас обоих, что в итоге я почти умоляла его наконец-то отпустить себя на волю. И он разрешил себе стать безумным, заражая безумием и меня – заставлял захлебываться стонами, изнывать, принимать, падать без сил, но все равно желать его снова.