Джон Толкиен - Хоббит, или Туда и обратно (пер. В. Маториной)

Теперь на него навалилась такая усталость, что он с трудом влез на стену (хорошо, что веревку никто не заметил, она так и висела, где ее привязали). Была уже почти полночь. Бильбо спрятал веревку, присел отдохнуть и попытался представить себе, что будет дальше, но ничего не придумал.

Ровно в полночь он разбудил Бомбура, а сам свернулся калачиком в своем углу, не дослушав благодарности толстячка (чувствуя, что не очень-то заслужил ее). Он заснул почти мгновенно, забыв все свои печали до утра. Ему снилась яичница с ветчиной.

На следующий день трубы запели в лагере очень рано, и вскоре по узкой тропе к Горе уже спешил бегом первый гонец. Он остановился, не добежав до стены, окликнул гномов и спросил, не соблаговолит ли Торин выслушать новых послов, ибо произошли кое-какие события, и обстановка изменилась.

— Должно быть, Даин! — сказал Торин, услыхав. — До них дошла весть о его походе. Я знал, что это сразу подействует! Проси их прийти малым числом без оружия, и я их выслушаю, — крикнул он гонцу.

Примерно в полдень осажденные снова увидели знамена Озерных жителей и Лесных эльфов. К стене подошел отряд из двадцати воинов. Перед тем, как вступить на узкий карниз, они положили на землю мечи и копья и стали подниматься к Воротам. Гномы с удивлением увидели Короля эльфов и Барда. А перед ними шел высокий старик в плаще с надвинутым капюшоном, и нес крепкий деревянный ларец, окованный железом.

— Привет тебе, Торин! — сказал Бард. — Ты не изменил решения?

— Мои решения не меняются от нескольких закатов и рассветов, — ответил Торин. — Вы опять пришли задавать мне праздные вопросы? Я вижу, что орда эльфов не ушла, как я просил! Значит, нам не о чем говорить.

— Неужели ничто не убедит тебя пожертвовать своим золотом?

— Ничто из того, что ты и твои друзья могли бы предложить.

— Даже Аркенстон Фрайна? — спросил воин, и тут старик открыл ларец и высоко поднял алмаз. Свет заструился от его руки, яркий белый свет в прозрачном утреннем воздухе. Торин застыл как от удара.

Некоторое время никто не произносил ни слова. Наконец Торин прервал молчание, и в его голосе слышался гнев:

— Это камень моего отца, значит, и мой тоже. Зачем мне выкупать свое? — а потом взяло вверх удивление: — Но как вам досталось мое наследство? Или незачем задавать такой вопрос ворам?

— Мы не воры, — ответил Бард. — Твое мы вернем тебе в обмен на наше.

— Как он оказался у вас?! — закричал в ярости Торин.

— Это я им дал, — пискнул Бильбо, выглядывая из-за стены. Ему стало очень страшно.

— Ты?! Ты!.. — заорал Торин, поворачиваясь к нему и вцепляясь обеими руками. — Несчастный хоббит! Жалкий невысоклик — взломщик!.. — ему не хватало слов, и он тряс бедного хоббита, как кролика. — Клянусь бородой Дарина, хотел бы я, чтобы Гэндальф был здесь! Будь он проклят за то, что посоветовал нам тебя! Пусть у него борода вылезет! А тебя я сейчас выброшу на камни! — при этих словах Торин поднял Бильбо.

— Стой! Твое желание исполнено! — раздался знакомый голос. Старик с ларцом сбросил капюшон. — Вот тебе Гэндальф, и, кажется, как раз вовремя. Если тебе не нравится мой Взломщик, оставь его, но не ломай, пожалуйста. Поставь, где взял, выслушай, что он скажет.

— Вы все сговорились! — сказал Торин, опуская Бильбо на стену. — Постараюсь больше никогда-никогда не иметь дела с магами и с друзьями магов. Что ты можешь сказать, крысиное отродье?

— Батюшки мои! — сказал Бильбо. — Как это все неприятно. Помнишь, ты говорил, что я могу сам взять свою четырнадцатую часть? Может быть, я понял твои слова несколько буквально, — мне говорили, что гномы на словах бывают любезнее, чем на деле. Тогда ты думал, что я вам оказал очередную услугу. А сейчас обзываешь «крысиным отродьем»! Это все, что я имею в благодарность от тебя и твоей семьи, Торин? Можешь считать, что я уже распорядился своей долей, и покончим на этом.

— Я-то на этом с тобой покончу, — сказал Торин. — И отпущу на все четыре стороны, чтоб нам больше никогда не встретиться! — потом он повернулся к остальным и произнес из-за стены:

— Меня предали. Расчет оказался верным: я не могу не выкупить Аркенстон, сокровище моего рода. За него я отдам четырнадцатую часть всего клада, золотом, серебром и камнями. Но пусть это считается долей предателя, он с ней уйдет, и делите, как хотите. Ему не очень много достанется. Если хотите, чтобы он остался жив, забирайте его. Своей дружбы я его лишаю. Живо спускайся к своим новым приятелям, — обратился он к Бильбо, — или я тебя сброшу.