Виктория Авеярд - Разрушенный трон [litres]

Оперативник: Генерал ОТРЕДАКТИРОВАНО.

Кодовое имя: БАРАБАНЩИК.

Отправлено: ОТРЕДАКТИРОВАНО.

Получатель: ОВЕН, ОТРЕДАКТИРОВАНО.

– Принято к сведению.

ВОССТАНЬТЕ, АЛЫЕ, КАК РАССВЕТ.

Отсюда я чувствую запах Чока. Пепел, пыль, трупы.

– Скучно. Бомб пока не было.

Тай переводит взгляд на северо-западный горизонт и развевающуюся вдалеке темную дымку, которая может быть только линией фронта этой бессмысленной войны. Тай и самой довелось там побывать, хотя сейчас мы находимся на противоположной стороне. Она сражалась за господ Озёрного края и потеряла ухо, отморозив его зимой в окопах. Она не скрывает своего уродства. Ее светлые волосы зачесаны назад и собраны в тугую прическу, выставляя на всеобщее обозрение обрубок, который получила за свою так называемую верность.

Тристан в третий раз осматривает территорию, прищурившись в прицел своей длинной винтовки. Он лежит на животе, наполовину скрытый липкой весенней травой. Его движения медленны и методичны, отработаны на стрельбище в Ирабелли, а также в глухих лесах Озёрного края. На солнечном свете четко видны зазубрины на стволе, крошечные царапины на металле. Всего их двадцать две, по одной на каждого Серебряного, убитого из этой винтовки. Несмотря на его зудящую паранойю, рука у Тристана на удивление твердая.

С нашего места на возвышенности открывается великолепный вид на окружающие леса. Чок находится в нескольких милях к северо-западу. Он затянут облаками даже под утренним солнцем. Корвиум – еще через милю на восток. Больше здесь нет ни городов, ни даже животных. Слишком близко к траншеям, чтобы тут был кто-то, кроме солдат. Но они держатся Железной дороги, главной магистрали, которая проходит через Корвиум и заканчивается на линии фронта. За последние несколько дней мы многое узнали о Красных легионах. Они постоянно перегруппировываются, на смену пострадавшим в бою солдатам приходят новые части – только чтобы неделю спустя отступить, вынося с поля боя мертвых и раненых. Переходы совершаются на рассвете и поздно вечером. Мы держимся на расстоянии от Дороги, но все равно слышим, когда они совершают марши. В каждом легионе – по пять тысяч солдат, пять тысяч наших Красных братьев и сестер, которые смирились с тем, что станут пушечным мясом. Предсказать перемещения конвоев со снабжением сложнее, они проезжают по мере необходимости, не придерживаясь какого-либо графика. Их тоже охраняют Красные солдаты и Серебряные офицеры, хотя офицеры там ни на что не годны. В том, чтобы руководить перевозкой транспорта с несвежей едой и застиранными бинтами нет ничего почетного. Быть прикрепленным к конвою с продовольствием – наказание для Серебряных и отсрочка для Красных. Но самое главное: эти конвои плохо охраняются. В конце концов, враг прочно обосновался по другую сторону Чока, и его отделяют от этой армии мили пустошей, траншеи и разрывная артиллерия. На то, что происходит по линии деревьев, никто не обращает внимания. Никто не подозревает, что еще один враг уже находится внутри их стен из алмазного стекла.

Железную дорогу отсюда не видно: листва на деревьях заслоняет мощеную аллею – но сегодня мы не следим за Дорогой. Мы не собираем разведданные о передвижениях войск. Мы собираемся поговорить с солдатами.

Мои внутренние часы говорят мне, что они опаздывают.

– Может, это ловушка, – бормочет Тристан, всегда готовый высказать свою точку зрения и развести панику. Для пущей убедительности он плотно прижимает глаз к прицелу. Он ожидал ловушки с того момента, как Уилл Свисток рассказал нам о своих контактах в армии. И теперь, когда мы собираемся встретиться с этими солдатами, он был на взводе больше, чем всегда – если быть на взводе еще больше вообще возможно. Это не плохо, но в данный момент не приносит особой пользы. Риск – часть игры. Мы ничего не добьемся, если будем думать только о собственной безопасности.

Но есть причина, по которой мы ждем только втроем.

– Если это ловушка, мы из нее выберемся, – отвечаю я. – Видали и похуже.

Это не ложь. У каждого из нас есть травмы. Некоторые из них стали причиной, по которой мы вступили в Алую гвардию, некоторые появились, потому что мы состояли в ней. У меня есть раны, которые я получила и тогда, и сейчас. Мои слова предназначаются больше для Тай, чем для Тристана. Как и все, кто сбежал из окопов, она совсем не рада, что вернулась сюда – пусть она и не одета в голубую форму солдат Озёрного края. Не то чтобы она когда-то жаловалась. Но я-то вижу.