Андрей Кокоулин - Мастер осенних листьев [litres]

Она так пристально смотрела на руку, что не заметила подошедшую Униссу.

– Ну что? – Мастер Мару окинула взглядом панно. – Устала?

Эльга не ответила.

– Ясно, – сказала Унисса. – Положи уже воск.

Девочка шмыгнула носом.

Женщина сняла с крюка лампу со свечой, подожгла фитилек от с готовностью вспыхнувшего листа и повесила ее над столом.

В беседке сделалось оранжево и уютно, и сразу стало заметно, что снаружи уже темно, зыбко, сиренево, солнце ушло.

– Не расклеивайся. – Унисса подсела к ученице и приобняла ее. – Знаешь, сколько впереди еще будет неудач?

– Много? – спросила Эльга.

Мастер улыбнулась.

– Понимаешь, каждая неудача, если у тебя правильный настрой, приближает тебя к задуманному. Потому что неудача говорит тебе: что-то ты делаешь не так. Не вовремя. Без должной подготовки. Соображай! – говорит она. Задумайся надо мной. Я же не какая-то там… Еще чуть-чуть, и все получится. Знаешь, как я зову свои неудачи?

– Как?

– Первыми помощницами.

– А что, есть и вторые помощницы?

С раскрытой ладони девочки Унисса взяла за сплюснутый хвостик восковую колбаску и положила ее в кружку на столе.

– Вторая помощница одна. Она называется терпение. Но ее страшно трудно воспитать, скажу я тебе. Так, давай напоследок немного поработаем и пойдем спать?

– Да, мастер Мару.

Они перетащили внутрь беседки еще восемь мешков, распределив их по названиям местечек. Служка принес поздний ужин, но мастер услала его в гостиницу. Затем они сидели на лавке, вокруг свечи за стеклом вились мошки, а по перилам и по столбам ползла вверх полоса заката, густо-красная, как варенье из слив.

– Хороший день, – сказала Унисса.

– Я устала, мастер Мару, – сказала Эльга.

Глаза у нее слипались. Ноги гудели. Все вокруг казалось мягким, мохнатым, темнеющим. В голове безостановочно шептались листья.

– Не спи. – Унисса легко потрепала девочку за плечо. – Вот спустимся в гостиницу, поужинаем…

– Я совсем не хочу есть, – сказала Эльга, погружаясь в сладкую дрему.

– Эй, я тебя на руках не понесу! Ну-ка! – Мастер Мару потянула ее вверх. – Здесь холодно и ветер, к твоему сведению.

– Да, мастер Мару.

– Так, держи фонарь, – сказала Унисса.

Перед лицом девочки заплясал свечной огонек, в протянутые пальцы толкнулось витое железное кольцо.

– Держишь?

Эльга кивнула.

– Ну и не стой.

Легкий толчок в спину – и, словно сама собой, проплыла мимо Эльги похудевшая гора мешков. Небо качнулось, рассыпав звезды. Под свет фонаря принялись выпрыгивать навстречу кусты и камни, а дорожка будто конь-недотрога рванула из-под ног.

– Куда?

Унисса поймала ученицу за плечо.

– Вы видели, как она? – пробормотала Эльга, опуская фонарь. – И захочешь – не поймаешь. Раз – и в сторону.

– Кто?

– Тропка.

– Ясно.

Эльга почувствовала, как какая-то мягкая сила отнимает у нее фонарь, а затем подкидывает наверх, к самому небу.

– За такое вообще-то порют, – сказало небо голосом мастера. – А я ее на руках… Нет, Унисса Кехла Мару, что-то ты подобрела…

– Да, мастер Мару, – хотела сказать Эльга, обняв женщину за шею.

Но сказала ли?

Сон запорошил глаза листьями, отнял ноги и руки, окунул в ручей с темнотой. Спи, Эльга Галкава. Картинкой мелькнул гостиничный двор, в скрипе двери на мгновение осветилась комната, улыбнулась, отдаляясь, Унисса, а потом две фигурки, похожие на отца и мать, замахали своей дочке руками.

– Я стану грандалем и вернусь! – прокричала им Эльга сквозь нарастающий листвяной шелест. – Я вас не забыла!

Ш-ш-ш…

Листья совсем не умели петь колыбельную. Хотя и старались. Басовито шуршал дуб, под него подстраивались липа и яблоня, поскрипывала чужица, тонко звенела еловая хвоя и грустно вздыхали покинувшие мешки мертвецы.

Ш-ш-ш…

– Да прекратите уже! – сказала Эльга и открыла глаза.

Серый с розовыми нотками свет раннего утра плыл по комнате. У окна стояли таз для умывания и кувшин. Платье лежало на короткой лавке. На стуле у изголовья, накрытый тряпкой, ждал вчерашний ужин.

Шорох наверху заставил Эльгу запрокинуть голову.

Несколько мгновений она всматривалась в темные потолочные балки, пока не поняла, что там, похоже, полно листьев. То ли налипли, то ли…

– Мастер Мару, – прошептала Эльга.

Она посмотрела на стену и обнаружила, что и она составлена из кленовых и березовых помертвелых листьев.

Медный таз – из осиновых. Кувшин – из куманики. Оконная рама – из пуха и стебельков травы. Подоконник – из лебяжника. И все это было сплетено и подогнано так, что и стыков видно не было.