Олег Мир - Колдун

— Я чуть-чуть подумаю, — виновато повторила девушка, разворачиваясь к ступенькам.

Одно едва уловимое движение и Егор оказался подле нее. Рябь перед глазами, и мне в лицо дыхнуло озерной свежестью, послышался крик птиц. Парочка синхронно шагнула в портал. О хренеть и не встать, телепортация как она есть. Норд рванул следом, но не прошел, проскочив мимо. Портал закрылся, а здоровяк с растерянным выражением лица развернулся ко мне.

— Продолжим? — я даже не пытался скрыть кровожадный оскал.

Неожиданно голова закружилась ноги стали ватными, я с трудом сохранил равновесие. Долбаный паладин, забрал все, что ранее так щедро выдал. Откуда появились охранники я не заметил, но зато отчетливо ощутил, как мне заламываю руки. Я обматерил их, и одному умудрился разбить нос, освободив руку. А затем наступила тьма, через боль в затылке.

Так убийца Пушкина, шесть букв, первая Д. Пять минут сижу и не могу вспомнить этого мерзавца, из головы начисто вытерлась имя. А ведь и ни спросишь ни у кого. Такое и не знать это позор, вон мужики вокруг со скучными лицами. Они уж точно не упустят возможности поглумиться над моим невежеством. А мне тут еще сидеть не один день.

«Д… Д… Д…», — вот на фиг мне знать имя убийцы, что жил лет двести назад? Это что прям знание жизненной необходимости. Пфф не вспомнить. Так надо отвлечься и подсознание само выдаст ответ.

Откинулся на спинку дерматинового стула, уперев взор в плохо выбеленный потолок.

— Извините, а газетка вам еще нужна? — с боку послышался голос одного из сокамерников, кажешься Антона.

— Погоди, кроссворд до разгадаю.

— Так может что подсказать, — нашелся блин помощник, сам же мне эту газетенку подсунул час назад.

— Я сам. Дело принципа.

— А, тогда да.

В КПЗ нахожусь уже третьи сутки, после задержания. По статье хулиганство в общественном месте. Всего мне выдали пятнадцать, и даже амнистию не дали в честь нового года или моего печального состояния. Лицо разбито, глаз заплыл, бок болит, левую руку почти не чувствую. Первые сутки думал, что помру от боли, выл и стонал. Менты сжалились, вызвали врачей. Док дал таблеток, сказав, что ушибы средние, и я симулирую больше чем есть на самом деле. Лекарство помогло и на следующий день боль отступила настолько что смог нормально соображать, и злиться на весь мир сразу. Хотел было позвонить Саньку, но передумал не чего хорошему человеку праздник портить своими проблемами. А так есть где полежать и подумать, а своей жизни и месте в ней.

Но побыть отшельником не получилось, подвезли с начала двух клиентов, что стали отмечать раньше нужного, а позже еще одного. Так что я уже сутки нахожусь в компании трех мужиков с сильным похмельем и тягой к общению. Но есть и светлая сторона у одного из пострадавших нашлось достаточно денег и красноречия, чтобы нам завезли стопку старых газет.

Почему со мной не замели и Норда, это понятно, он за жертву моего произвола сошел и явно был при ксиве депутатской или еще какой. Вот отлежусь здесь и отправлюсь в столицу чистить морды Надзору, что допустили такой произвол, заодно дам отчёт о происшедшем. Пусть расхлебывают, а сам на юга, или севера на отдых. Там посмотрим, куда у меня душа лежать будет. Хотя еще с Саньком напиться придётся. Как ни как я ему задолжал.

Послышались шаги, клиенты оживились. Это и понятно данный звук может означать свободу одному из них или общую амнистию. Щелкнул замок, дверь с привычным скрипом отворилась, на пороге возник молодой сержант, с признаками похмелья на лице.

— Клыков на выход, — неожиданно зычно крикнул он.

Хм, неожиданно.

— Это зачем? — осторожно спросил я, вставая со стула и передовая газету Антону.

— К начальству, — видно, парню мучительно произносить, а может и обдумывать ответы. Значит, не будем ему надоедать и злить понапрасну, мне тут еще неделю с хвостиком сидеть.

Подошел к двери, развернулся и, указав пальцем на Антона зловеще произнес.

— Дантес. Напиши Дантес.

Не каких наручников на меня одевать ни стали, ни рецидивист же простой обыватель с плохим характером. Но сейчас смирный.

— Вперед в тупике направо, и дальше третья дверь, — устало проинструктировал меня сержант.

Потопал куда сказали. Где велели там повернул, но не удержался, ляпнул.

— Прям зеленая миля, — и ткнул пальцем в мрачно зелёную стену.

— Ага. Только тут не Голливуд и ты не негр. Располагайся и ни в чем себе не отказывай, — открывая дверь, мрачно пошутил сержант.