Джеральд Бром - Косиног. История о колдовстве [litres]

Повиснув над бездной, шумно, часто дыша, Абита вслушалась в перестук осыпающихся на дно ямы камней. Казалось, падению их не будет конца… и тут до ее ушей снова донесся тот самый шорох. На этот раз ей без труда удалось разобрать, что доносится он снизу, из ямы под ногами. Тут она и поняла, что стряслось – что козел провалился в эту самую яму.

– Вот скотина безмозглая, – проговорила она. – Вот же болван бородатый…

Упав с такой высоты, козел наверняка свернул себе шею или сломал хребет, и, значит, на племя уже не годен, а доить козла, как известно, занятие бессмысленное.

– Куда тебя, дурня, теперь? Только на жаркое. Вот доберусь до…

И тут она осеклась.

Из ямы снова донесся какой-то шум.

Абита сощурилась, вглядываясь в темноту.

Вновь тот же звук, и тут уж сомнений не оставалось: козел здесь ни при чем. Шепот… шепот, словно бы детский, только слов Абита разобрать не смогла – казалось, язык какой-то чужой.

«Туземцы», – подумала она, но нет, дело было в чем-то еще: шепот Абита не просто слышала – чувствовала, точно слова мурашками ползли прямо под кожу. Все тело обдало холодом, и тут она поняла… поняла…

– Отпусти. Разожми руки. Мы подхватим тебя .

Абита с удвоенной силой рванулась наверх, как ни тянула книзу мокрая, грязная юбка.

Вновь тот же голос… только гораздо ближе. Бросив взгляд вниз, Абита не смогла разглядеть ничего – даже ступни ее исчезали в ужасающей тьме. Еще рывок, и локоть утвердился на краю ямы, а затем ей удалось зацепиться за край и коленом. Выбравшись наверх, Абита откатилась прочь от провала, поднялась на колени и во весь дух бросилась к выходу, к дневному свету, споткнулась, упала… и тут кто-то коснулся ее ноги! Из горла вырвался отчаянный визг, однако позади не оказалось никого.

– Оставь меня! – вскричала она.

На четвереньках выбравшись из пещеры, скатившись кубарем вниз, Абита поднялась на колени и обернулась к пещере в ожидании преследователя, кем бы тот ни оказался.

– Ты ненастоящий, – прошептала она, покачав головой. – Ненастоящий.

С этими словами она откинула волосы с глаз и увидела там, в неверных предвечерних сумерках, возвышающееся над нею невероятно огромное, исполинское дерево с кроваво-алой листвой. Не в силах пошевелиться, не в силах даже моргнуть, Абита замерла, и вдруг услышала оклик откуда-то издалека, а затем громче, ближе:

– Абита! Абита!

Обернувшись, Абита увидела на том берегу болотца Эдварда с фонарем в руке. Сгорбленный силуэт мужа темнел на фоне угасавшей вечерней зари.

Тогда она снова взглянула на дерево и обнаружила, что дерево исчезло, как не бывало… однако над исполинским пнем легонько покачивался свежий росток.

– Раньше его здесь не было, – прошептала она.

«Нет, проглядеть его я никак не могла: вон листья какие красные».

– Абита!

Абита вскочила и, огибая болотце, бросилась к Эдварду. Такой радости появление мужа не доставляло ей еще никогда.

– Абита, что с…

Подняв фонарь, Эдвард оглядел ее с головы до ног, в смятении поднял брови. Да, ну и вид, ну и зрелище… сплошь в грязи и палой листве, чепец потеряла, мокрые грязные волосы прядями липнут к щекам, и вдобавок – это Абита заметила только сейчас – куда-то пропал один из башмаков.

– Бедняжка, что с тобой стря…

– Эдвард, я потеряла его, потеряла! – затараторила она с дрожью в голосе. – Потеряла!

– Кого? Кого потеряла?

– Нового козла, Самсона. Самсон пропал. Прости…

Эдвард окинул взглядом темные заросли.

– Ничего, отыщем.

– Нет, Эдвард, ты вначале дослушай. Самсон погиб. В яму упал. Упал и… и сгинул с концами.

Осознав, что это для них означает, Эдвард переменился в лице. Без козла, без производителя, потомства от козочек по весне не дождешься.

– Это точно?

– Еще как, Эдвард. Вон… вон пещера, а внутри – яма глубокая, – слегка запнувшись, ответила она и ткнула пальцем назад, за плечо. – Он там, на дне. Я так виновата… так виновата перед тобой… я…

Подняв руку, Эдвард обнял Абиту, привлек к себе, что проделывал крайне редко. Объятия вышли неловкими, скорее, отеческими, как и все его знаки внимания интимного толка, однако Абита знала: муж изо всех сил старается ее утешить.

– Эдвард, ты меня что же, не слышишь? – отстранившись, удивилась она. – Самсон пропал из-за меня. Из-за меня . Ты же сердиться должен. Полное право имеешь.

– Оставим эти тревоги на завтра, – сказал он. – Утро вечера мудренее. Будет на то воля Господа… как-нибудь проживем.